Козлоногий Бог

— Как далеко мы заберемся, прежде чем начнем искать дом? — спросил мужчина у своей спутницы, когда и без того малое для буднего дня количество машин осталось позади.

— Мы должны очиститься от ауры Лондона, — последовал ответ, произнесенный неожиданно громким голосом, легко перекричавшем порывы ветра и рев автомобиля.

— Далеко для этого нужно уехать?

— По-разному на разных дорогах. Бесплодные почвы и возвышенности в равной мере разрушают ее. Я скажу вам, когда мы очистимся.

Какое-то время они ехали в молчании.

— Мы еще не избавились от нее? — снова спросил Хью.

— Нет еще. Она тянется по дну долины вместе с лентой зданий. Думаю, все жители этих красных домов каждый день ездят в Лондон. Слушайте, сверните на какое-нибудь шоссе. Если мы свернем с главной дороги, мы избавимся от нее гораздо быстрее.

Хью свернул на узкую боковую дорогу, которая спускалась на дно долины, туда, где среди ивовых зарослей бежал болотистый ручей, пересеченный горбатым мостом, и затем лениво поднималась по дальнему склону. Вскоре они оказались на просторном пустыре. Все здесь было безжизненным и иссушенным, хотя за заборами вдоль главной дороги уже вовсю пробивалась первая зелень. Редкие шотландские сосны прерывали линию горизонта; скудная россыпь берез виднелась тут и там, почерневшие от огня стебли зарослей дрока извивались, словно в непрекращающейся агонии, и среди них виднелись банки и бутылки, брошенные здесь после многочисленных пикников. Это было не самое приятное место.

— Мы все еще слишком близко к главной дороге, — сказала Мона.

— Так вот куда все лондонские помои сливаются по воскресеньям.

Они покинули пустырь и нырнули в другую, более мелкую долину, которая была чуть меньше, чем впадина между двумя возвышенностями, и внезапно обнаружили, что находятся в сельской Англии. Среднестатистический автолюбитель не заезжал дальше того первого открытого клочка земли. Здесь же была нетронутая местность. Они ехали по извилистой дорожке между высокими живыми изгородями, в просветах между которыми время от времени виднелись пашни. Затем местность начинала подниматься в гору и пашни сменялись пастбищами. Уклон становился еще круче и пастбище сменилось открытым лугом, по которому гуляло несколько гусей. Вдоль одной стороны луга тянулась деревушка, и когда они подъехали к ней, то увидели, как пожилая дама в соломенной шляпе медленно проковыляла по дороге с ведром в руках и начала крутить ручку насоса.

— Боже мой, — сказал Хью. — Это же дикари.

— Не такие уж они и дикари, — ответила Мона. — Им посчастливилось иметь насос. У них могло бы быть только ведро и лебедка. Теперь надо найти деревенский магазин, ибо это как раз то место, где мы сможем выудить какую-нибудь информацию.

— Но почему не паб? Или вы ярая трезвенница?

— Не в этом дело. Но в пабе мы получим совсем не ту информацию, которую можем получить в магазине. Видите ли, увидев вас, хозяину магазина захочется помочь вам поселиться где-нибудь по соседству в надежде, в каком-то смысле, получить постоянного клиента в вашем лице. Но если вас заметит трактирщик, то он попытается помочь еще и своим дружкам сделать на вас хороший навар, задрав для вас цены, чтобы потом они потратили у него все, что им удалось заработать.

— Ну хорошо. Мы будем избегать спиртных напитков.

Они остановились напротив маленького магазинчика. Мона зашла в него и ее поприветствовал пожилой джентльмен, чей огромный живот лежал на прилавке, а зад упирался в полки, на которых хранились его запасы. Его гладко выбритое румяное лицо было обрамлено бакенбардами необычной формы, известной как ньюгейтская[22] бородка. Не смотря на то, что день был морозный, он был без пальто. Рукава его чистейшей выцветшей рубашки розового цвета были аккуратно закатаны до локтя. Серый жилет облегал его огромный живот, нижние пуговицы которого, по видимому, служили ему неким подобием ремня, а ровно посередине висело белое бахромчатое полотенце, как у бакалейщика. Это полотенце, такое же безупречно чистое, как и его рубашка, было перекинуто через бесконечный кусок тесьмы, который исчезал в тени позади него и заканчивался бантом. Он был настолько огромным, что полотенце, которое с легкостью могло быть обернуто вокруг бедер обычного человека, смотрелось на нем, как панно на стене. Корм для куриц, ветеринарные препараты, техника, галантерея, канцелярские товары, консервы, подтяжки, спецодежда, детские сарафаны, большой сыр в нарезке, нарезанный таким же образом бекон, канарейка в клетке и кошка с семейством занимали в лавке все то место, над которым не нависал жилет ее владельца.

Казалось, он был рад их видеть, и бесконечно доброжелательная улыбка возникла на его широком лице идеального розового цвета, обычно присущего школьникам.

— Чем я могу быть полезен вам, сэр? Мадам?

— Не так уж и много вы можете сделать для нас сейчас, — ответил Хью. — За исключением, разве что, молочного шоколада; но мы ищем дом и хотели бы узнать, не наведете ли вы нас на след одного из них.

— Дом, постойте, дом? А какой дом вам нужен?