Козлоногий Бог

Затем другая его рука начала двигаться и приблизилась к ней. Мона могла видеть, как она приближается, хотя она и не отрывала своих глаз от тех, что непоколебимо смотрели на нее, словно глаза хищной птицы. Что эта рука собиралась сделать? Двигалась ли она к ее горлу? Но нет, она замерла на ее плече. Затем пальцы, которые так легко касались ее запястья, сжались вокруг него. Теперь Мона не смогла бы пошевелиться, даже если бы захотела.

Фантазия об Амброзиусе так сильно захватила ее воображение, что современная одежда исчезла из поля ее зрения и мужчина, наклонившийся к ней, на самом деле был для нее церковником-вероотступником, отчаянно близким к падению в адский огонь. Католику эта ситуация могла бы показаться ужасающе богохульной и непристойной, но нонконформистское воспитание Моны не дало ей ни симпатии к вере, ни понимания католической точки зрения, и все, что она видела, было обычным человеком, чудовищным образом отрезанным от самых обычных вещей. Она знала жизнь такой, какой та была в богемных кругах, и понимала, что представляет собой мужская природа, поэтому очень сочувствовала этому человеку. Инстинктивно, неосознанно, ее свободная рука легла сверху на его руку в знак симпатии. Она увидела, что глаза отступившего от веры, воображаемого монаха начали медленно наполняться слезами. Не имело значения, был ли мужчина, сидевший перед ней, мертвым человеком, вернувшимся из прошлого, или он был сумасшедшим, представляющим себя героем трагической истории, итог был один и причиной этого были неудовлетворенные человеческие желания. Был ли это Амброзиус, давший обет безбрачия, или Хью Пастон, утративший свое мужское достоинство в браке, лишенном любви, — причины и их следствия были абсолютно одинаковыми. Бывают браки без любви, когда монахиня выходит замуж за церковь, и не каждый монах способен совершить эффективный перенос на Деву Марию. Литература мистицизма не оставляет нам никаких сомнений относительно природы этого переноса.

Чем могло бы закончиться это столкновение, знает только небо, но на лестнице послышались шаги и мужчина быстро отпустил Мону и выпрямился, но по его острому, властному виду Мона поняла, что это все еще был Амброзиус. Шаги пересекли голые доски лестничной клетки и вошли в арку, и Мона отвернулась, чтобы поприветствовать хранителя музея, удивляясь тому, как в конце концов разрешилась ситуация.

Но как только она отвернулась, чары разрушились и испуганный возглас мистера Дисса заставил ее повернуться обратно, чтобы увидеть, как Хью Пастон, закрыв глаза, пошатнулся и затем с грохотом упал на пол.

Они оба бросились к тому концу стола, но прежде, чем они успели подбежать, Хью сел, потирая затылок в том месте, на которое пришелся удар об пол.

— Господи, что случилось? — воскликнул он, глядя на них изумленно.

Единственное, что пришло ему на ум, это отказ двигателя. Казалось, правда, что ему стало еще немного хуже, не считая уж того, что болела голова.

Внезапный паралич всей мускулатуры, который происходит после того, как контролирующее тело медиума существо покидает его, сильно отличается от сердечного приступа, который вызывает обморок.

Однако мистер Дисс сильно распереживался.

— Мой дорогой сэр, позвольте мне помочь вам. Посидите немного и я найду для вас чуть-чуть бренди где-нибудь.

Хью, которому ничего не хотелось, сел и, прищурившись, посмотрел на Мону.

— Что произошло? — спросил он, когда мистер Дисс отвернулся. — Я упал в обморок?

— Я полагаю, что да, — ответила Мона.

— Это странно. С чего бы мне падать в обморок? Все это время я чувствовал себя прекрасно.

— Как вы чувствуете себя сейчас?

— Немного мутно. Как если бы все вокруг не было настоящим и я даже не знал, где я нахожусь. Я не отказался бы от предложенного стариком бренди.

Но Хью не удалось получить свой бренди так быстро, как он думал, ибо мистер Дисс отправил за ним своего молодого помощника, а затем позвонил мистеру Уотни.

— Я хотел бы, чтобы вы зашли, — сказал он. — Ваш новый клиент только что свалился в жуткий обморок, и я полагаю, что юная леди была ужасно напугана.

В итоге, когда появился бренди, они вдвоем принесли его наверх и вместе стояли рядом с Хью, которому теперь было стыдно за самого себя, пока он пил. Они дали выпить глоток и Моне, за что она была им бесконечно благодарна. Каждый раз, когда она смотрела на застенчивое, невзрачное лицо Хью, ей казалось, что в любой момент горящие глаза Амброзиуса могут уставиться на нее с этого лица.

Тут же они решили, что всем четверым стоило бы пройтись до дома мистера Уотни и немного перекусить перед тем, как Хью поедет обратно в город.

Мистер Уотни был холостяком, и живя с прислугой, он мог позволить себе многие вещи, которые не смог бы себе позволить, живи он с женой.

Через некоторое время мистер Уотни изловчился составить компанию Моне, в то время как мистер Дисс оказался рядом с Хью.

— У мистера Пастона больное сердце? — спросил он у нее.

— Понятия не имею, — ответила Мона. — Мы очень мало знакомы.

— Значит, вы не родственники?