Козни качка (ЛП)

— Что касается массажа, то этот больше похож на прелюдию, — бормочет он в подушку, скрестив руки на груди. — Я прав или я прав?

— Серьезно?

— Да?

— Нет.

— Очень жаль. Ты меня так чертовски сильно возбуждаешь.

— Я? — Я с удивлением смотрю на свои руки.

— Ты ещё спрашиваешь?

Еще три минуты притворства, и Роуди уже заваливается на спину. Я отвожу взгляд, не желая, чтобы он остановился на эрекции, обтянутой его трусами.

Но это трудно, так чертовски трудно — никакого каламбура.

— Иди сюда. — Он манит меня к себе, и я иду, как мотылек к огню.

Наклоняюсь к нему и целую в губы.

— Ты такая чертовски красивая. — Он убирает длинные волосы с моего лица; они свисают простынями на грудь и закрывают глаза. Слегка прижимает большие пальцы к моей щеке над ямочкой. — Мне она нравится. Каждый раз, когда ты улыбаешься, мне это кажется удивительным.

Когда я улыбаюсь, он улыбается в ответ, тянется ко мне, рука скользит под мою грудную клетку, другая обвивает мою талию.

Тела прижаты друг к другу, его эрекция между вершин моих бедер, наши рты расширяются, языки танцуют. Неторопливо сливаются вместе. Возбуждающе и влажно.

— Хочешь залезть сверху, чтобы мы могли обниматься?

— Мы и так обнимаемся. — Какой чудак.

— Хочешь залезть сверху, чтобы я почувствовал твои сиськи на своей груди? Так хорошо?

Достаточно хорошо.

Без малейших усилий он тащит меня на себя — как будто я ничего не вешу, — наши тела идеально подходят друг другу. Как две части сексуально насыщенной головоломки. Гигантские руки Роуди напряжены, они сжимают мою задницу, тянут меня вверх и вниз по его члену, имитируя секс, и это движение заставляет нас обоих стонать.

Так хорошо, что больно.

— Боже, я хочу сорвать с тебя одежду, — простонала я и поспешила добавить: — но только не в доме твоих родителей.

— Верно, — соглашается он. — Определенно не в доме моих родителей. — Он задумывается, и это забавно. — А почему не в доме моих родителей?

— Я никогда не смогу посмотреть в глаза твоей матери завтра утром. Я была бы унижена.

— А как насчет просто снять рубашку, чтобы я мог поиграть с твоими сиськами?

Мое тело дрожит при мысли о том, как он прикасается к моей обнаженной груди.

— Если я сниму рубашку, и ты начнешь меня трогать, то мои штанишки тоже слетят.

Его большая рука тянет меня вниз, и наши губы снова встречаются.

Его язык скользит по моей нижней губе.

— А что, по-твоему, я буду делать, если эти крохотные штанишки слетят? — спрашивает он, бормоча, источая хриплую, расплавленную мужественность, от которой мои трусики становятся влажными. Я задыхаюсь, когда кончик его члена находит мой клитор через наше тонкое нижнее белье.

Мы медленно тремся друг о друга, медленно целуясь.

— Скажи мне, что бы я тогда сделал с тобой, Скарлетт.

— Ты бы…

Он лижет мочку моего уха, отвлекая, бедра медленно вращаются подо мной, протягивает руку между нашими телами, чтобы отодвинуть мои шорты.

— Я бы что?

Боже, его голос сводит меня с ума. Мне так же жарко от него, как и от его губ на моей шее. Его твердый член у меня между ног.

— Н-не заставляй меня говорить это, — заикаюсь я, забывая, как сосредоточиться, мои глаза почти закатываются.

— Я хочу сделать с тобой все так чертовски сильно. — Он напевает, сексуально и сладко. — Ты ведь это знаешь, правда?

Я это чувствую.

Он твердый, как камень, бурлящий гормон между моих ног. Но даже сейчас он не заставляет меня заниматься с ним сексом.

— Но не в доме твоей матери.

— Только не в доме моей матери. — Его голос срывается. — Это было бы плохо.

Я выдыхаю, наклоняясь, прижимаясь грудью к его великолепной груди.

— У меня есть идея. — Он оживляется. — А что, если мы трахнемся понарошку, пока не кончим в штаны? Как похотливые подростки?

Понарошку? Это я могу сделать.

— Трахни меня понарошку, — стону я, когда он облизывает мою шею, оттягивая подол моей майки указательным пальцем. Сосет мой сосок.

Но он еще не закончил говорить грязные вещи.

— В один прекрасный день ты будешь сидеть на моем лице, а мой язык заставит тебя кончить.

Господи.

— Ты хочешь, чтобы я сделал это, детка? Съел тебя?

О господи.

Я не могу ничего сделать, кроме как тупо кивнуть, от визуальных эффектов мой клитор покалывает. Горячие пальцы Роуди скользят в мое нижнее белье, вверх по спине, указательный палец скользит вниз по моей щели, вдавливаясь в кожу моей задницы.

— Боже, — выдыхаю я, отчаянно вращаясь.

— Отодвинь свои трусики, детка, помоги мне, — говорит он.

Я делаю, как он говорит, оттягивая хлопчатобумажную ткань своего тонкого кружевного нижнего белья. Стону, когда кончик его члена впивается в мою киску, сдерживаемый только его серыми боксерами.

— Господи, как хорошо ты чувствуешься. Я собираюсь сделать с тобой всякое дерьмо, когда мы будем одни, — его рычание становится низким, когда эти огромные руки сжимают мои бедра, заставляя меня повернуться. — Что бы ты ни делала, не останавливайся — мой член сейчас в идеальном гребаном месте.

Мои веки трепещут, когда я открываю рот. Один толчок его боксеров, и он будет полностью внутри. Так легко, слишком легко. Так хорошо.