Козыри богов(СИ)

- Ну что ж, пожалуйста. Дальше, если, конечно, обвиняемый остаётся жив - что совершенно не обязательно - его выпускают через коридор, вдоль которого стоят две длиннющие шеренги бепо. По этому коридору канзеринуемого или гонят, подгоняя остриями копий, или волокут на верёвке. Это в зависимости от состояния несчастного лэда. А бепо стегают его тряпками, смоченными в жидком навозе тех же канзеров. В конце коридора ждёт палач, который ножом вырезает на лбу осуждённого руну "кан" и втирает в рану специальный состав, чтобы знак этот навечно отпечатался. Всё. На этом канзеринат заканчивается, бывшего лэда просто выпинывают за ворота города. Отныне он пария даже среди стюганов.

Егор поднялся, подошёл к окну и выглянул на улицу.

- Ну вот, за тобой уже пришли. Ого, какая честь! Сам гроссер Дроп во главе отряда! Пожалуй, единственное, что могу тебе посоветовать на прощание - напомни лад-лэду о его обещании сыграть с тобой партеечку в шахматы. Как минимум - получишь день отсрочки.

Дроп во главе четвёрки стражников вошёл в комнату и остановился напротив меня.

- Вот, гроссер, твой новый подопечный, - "отрекомендовал" меня Егор. - Отнесите его в узилище. Только аккуратненько и без грубости. Лад-лэдского суда ещё не было, так что преступником он пока не считается.

- Нести? - удивился Дроп. - Вот этакого вот верзилу? Да он один весит как два моих стражника, причём вместе с доспехами. Развязать ему ноги, да пусть сам идёт, раз ещё не преступник.

- Я бы не советовал. Кто знает, что у него на уме. Вдруг сбежать попытается. Дерётся он, по моим сведениям, просто мастерски. А ногами, мне думается, он умеет драться ещё почище, чем руками, - предупредил Егор.

До тюрьмы конвоиры, кряхтя и тихо ругаясь сквозь зубы, несли меня по вечернему городу на импровизированных носилках из алебард. В узкие двери узилища носилки не прошли. Трое стражников, пыхтя, подняли меня: один за ноги, двое за плечи. Втащили внутрь, аккуратно опустили на пол той же самой камеры, где мы с Асием сидели десять лет назад и вышли, так и не развязав стягивающие меня верёвки. Здесь ничего не изменилось. Создавалось впечатление, что и прелая солома, покрывающая пол, не менялась с той же поры.

- Ты и ты, - донёсся с улицы властный голос Дропа, - остаётесь здесь на посту. Через два часа пришлю смену.

Унылый вислоусый тюремщик запер на большой амбарный замок дверь-решётку и присел напротив на колченогий табурет, тупо уставившись на меня и крутя на пальце связку массивных ключей.

- Будь человеком, хотя бы ноги развяжи! Затекло всё, - попросил я его, но в ответ получил лишь кривую презрительную ухмылку.

Я незаметно пытался ослабить свои путы и в то же время присматривался к двери: хватит ли сил её вышибить? Однако ренегат-Егор упаковал меня очень добросовестно, и ослабить верёвки не удавалось ни на йоту. Я попытался связаться с Асуром, и спустя небольшое время перед глазами вырисовалось то, что видел пёс: клетка из толстых деревянных брусьев. Да уж, пёс мне сейчас не помощник! Его самого выручать надо! И тут мой взгляд упал на чуть торчащую из-за голенища сапога тюремщика ручку ножа. План созрел мгновенно.

- Послушай, служивый, что хочу тебе сказать. Есть у меня с собой деньги, и немалые: почти два гросса тимами, да золота немножко, - при этих словах тюремщик насторожился, его лицо приобрело алчное выражение. - Вот тут, за пазухой, - видишь шнурок на шее? - кошель висит. Завтра у меня, один тарк, всё это отберут. Так уж лучше ты бы эти денежки себе взял, а мне в благодарность из трактира покушать бы принёс. И пивка...

- Ну... - впервые разомкнул рот тюремщик. - Принесу... Токо ты того... Не балуй! А не то...

Он куда-то сходил и, вернувшись с устрашающего вида деревянной, окованной железом дубинкой, отомкнул дверь. Засунул ключи за пояс, вытащил освободившейся рукой из-за голенища нож и стал осторожно приближаться ко мне, не отводя жадного взгляда от шнурка на моей шее. Едва он оказался в зоне досягаемости, я, спружинив тело, сделал круговое движение ногами: сначала подсечка снизу, а затем, на нисходящей, припечатал голову рухнувшего тюремщика к полу.

- А ведь обманул бы ты меня: не пошёл бы за пивом... - с укоризной покачал я головой, обращаясь к бесчувственно лежащему телу.

Руки к этому времени уже затекли так, что я не чувствовал кистей, был не в состоянии даже чуть-чуть пошевелить пальцами. Подобрал с пола зубами нож, распилил им стягивающую предплечья верёвку и довольно долго сидел, ожидая, когда восстановится кровообращение и руки вновь станут послушными. Затем освободил ноги, после чего пришлось ждать ещё столько же, чтобы появилась возможность подняться.