КПСС у власти

С неменьшим упрямством и с неменьшей бесстыдной назойливостью партийное руководство, в лице «генералиссимуса» Сталина, «маршалов» Булганина и Ворошилова, «генерал-полковника» Жданова, а в последнее время и «генерал-лейтенанта» Хрущева, приписывало себе и партии завоеванные вопреки этому руководству народом и армией победы. Несмотря на речь о «культе личности», частично разоблачившую ложь о «полководческом искусстве тов. Сталина», Хрущев и окружающее его ныне партийное руководство не забывают заповеди Троцкого о том, что «партия всегда права», — они по-прежнему жестоко преследуют всех тех, кто поднимал голос за восстановление правды о событиях последней войны.

Роль партийного руководства сводилась, главным образом, к тупому навязыванию армии необходимости удерживать любые позиции «во что бы то ни стало», а также к лобовым атакам противника.

В этом отношении руководство Сталина в начале войны ставило армию в положение чрезвычайно похожее на то, которое создал у себя Гитлер в конце войны, когда он лично непрестанно вмешивался в оперативные решения. Те же нелепые приказы удерживать до последнего свои позиции, неизбежно приводившие войска в окружение, то же глубокое недоверие к командующим на местах генералам, до абсурда ограничивавшее их инициативу и делавшие невозможным проведение решения, требуемого обстановкой на месте.

Говоря о переломе на рубеже 1942–1943 годов, бывший немецкий начальник генерального штаба генерал Гальдер писал: «Исторически не лишено прелести, если проследить, как на русской стороне руководство, потерпевшее с принципом упрямой обороны крушение в 1941 году, развило в себе искусство подвижного оперативного руководства и под командованием отдельных маршалов проводило операции, заслуживающие по немецким масштабам высшего признания, в то время как на немецкой стороне под влиянием „полководца“ Гитлера оперативное искусство отмирает и превращается в конечном итоге в обреченную на неудачу тупую оборону»[491].

Признание генерала Гальдера (что может быть выше комплимента, чем признание «по немецким масштабам» в устах немецкого начальника штаба) не объясняет все же главной причины несомненно произошедшей метаморфозы. Причиной этой было, прежде всего, коренное изменение настроений народа и армии после того, как раскрылись гитлеровские цели.

Надо отдать справедливость маршалу Жукову и ряду генералов, как под его командованием в центре (Рокоссовский, Конев, Власов, Белов), так и на севере (Клыков, Мерецков, Федюнинский) и на юге (Ватутин, Малиновский) — они в решающий момент (ноябрь-декабрь 1941 года), когда Сталин потерял голову и, по свидетельству Хрущева на XX съезде, считал все потерянным, сумели воспользоваться психологическим переломом в народе и вырвали оперативную инициативу из рук немцев, несмотря на огромные трудности, которые чинило им партийное руководство.

В начале 1943 года во время наступления на Ростов командовавший на этом направлении Родион Яковлевич Малиновский достаточно откровенно назвал американскому корреспонденту Эдгару Сноу главнейшие причины, которые привели к только что тогда одержанной победе под Сталинградом и к ряду блестящих операций, проведенных в это время на юге: «Укрепление духа Советской армии, как результат близкого знакомства с немцами, в течение которого каждый солдат накопил достаточное количество ненависти, … и реорганизация Красной армии (речь шла о передаче права решения командиру с подчинением последнему комиссара. — Н.Р.), которая решающе улучшила качество нашего командования»[492].

Ныне маршал, Малиновский в дни подлинных побед ни словом не обмолвился о партийном руководстве. Он имел в виду лишь приказ от 9 октября 1942 года, снова предоставивший командиру единоначалие и вернувший комиссаров и весь политсостав в положение замполитов.

Приказ этот после июльской истерики власти 1941 года был одной из уступок, на которые пошел Сталин.

7 ноября 1941 года Сталин провозгласил князей Александра Невского и Дмитрия Донского, великих русских полководцев Суворова и Кутузова «нашими великими предками», примеру которых надо следовать. Учреждение орденов Суворова, Кутузова, Нахимова, учреждение гвардейских частей, возвращение армии погон — это был отказ от партийных позиций, с которых национальные традиции и культура рассматривались лишь как выражение «классовых интересов царских помещиков и капиталистов».

Ленинская нетерпимая антирелигиозная позиция, сопровождавшаяся до самого 1941 года жестокими преследованиями церкви, была также отброшена.

7 ноября 1942 года Сталин послал телеграмму митрополиту Сергию, что положило начало признанию православной церкви и разрешению снова открыть храмы, подавляющее большинство которых давно уже было превращено в склады или антирелигиозные музеи. Партия должна была признать, что православная церковь и вера продолжают жить в основе культурного и национального сознания народа.