КПСС у власти

Противоречия между армией и партией не ограничились, конечно, только сферой высшего командования. Основную причину поражений — нежелание народа защищать режим коммунистической диктатуры — Сталин и его окружение хорошо поняли уже в течение первого месяца войны. На 24-й день после начала военных действий — 16 июля 1941 года был восстановлен в полной мере «институт военных комиссаров в РККА». Была полностью восстановлена власть политотделов и политуправлений при всех соединениях, начиная с дивизии.

Первые месяцы войны показали, что вся армия в целом, вся многомиллионная мобилизованная часть народа не желала защищать КПСС, не хотела драться с немцами за диктатуру партии над страной.

До тех пор пока немцы не вторглись глубоко в страну, не раскрыли перед всем народом своих завоевательных целей и захватнического характера гитлеровской политики по отношению к России и ее народам, на фронте продолжалось непрерывное отступление, осложнявшееся грандиозными окружениями, в которые попадали многие советские армии.

Небывалое количество пленных (по немецким данным, хотя, видимо, и преувеличенным, но все равно незнавшим никакого сравнения в истории России, — около 5 миллионов) нельзя иначе объяснить, как трагическим положением русских солдат, которые должны были защищать не родину и свободу, а партию и Сталина.

Сталин видел все это и ясно сознавал свое беспомощное положение. «… Сталин думал, — сказал Хрущев на закрытом заседании XX съезда, — что наступил конец. В одной из своих речей в те дни он сказал — „все, что создал Ленин, мы потеряли навсегда“».

Перелом наступил осенью 1941 года. Немцы оказались глубоко в России — они подходили к Москве, к Ростову, они блокировали Ленинград. Для всех стало ясно, что теперь речь идет не о спасении диктатуры партии, но о существовании самой страны и народа, как целого.

То, чего не могли сделать Сталин и партийное руководство, было сделано Гитлером и его окружением. Уверовав в свою неизбежную победу исключительно военными средствами, Гитлер, несмотря на все предупреждения, слепо шел на расчленение России, оправдывая свои планы, граничившие с безумием, тем, что народы России и русский народ, в частности, принадлежат к «низшей расе», не заслуживающей самостоятельного государственного бытия[487].

Гитлер сознательно не желал прибегнуть к политическим средствам ведения войны. Допущенный им лозунг «освобождения от коммунизма» был сознательным обманом, не связанным ни с какими реальными планами и предназначенным лишь для пропагандного употребления.

Максимум, что допускал Гитлер в России, — это небольшое великорусское государство за Волгой с 40-миллионным населением, полностью зависящее от Германии. Но и этот проект был заменен решением создать очередной рейхскомиссариат — «Рейхскомиссариат Москва».

Политика захвата и колонизации, прикрытая лозунгом «освобождения от коммунизма», очень скоро обнаружила себя и вызвала неизбежную обратную реакцию как в немецком тылу, так и на фронте.

Уже в 1941 году гитлеровско-розенберговская политика в отношении населения, в отношении военнопленных, — большинство которых быстро вымирало страшной голодной смертью в немецких лагерях, — стала очевидной не только для многомиллионной части народа, оказавшейся под оккупацией, но и для всей страны и, в первую очередь, для армии.

Народ не знал точных высказываний Гитлера, Розенберга, Коха и других, но он не мог не чувствовать, что дело идет не только не об освобождении, хотя бы и дорогой ценой, но об уничтожении, причем уничтожении в буквальном смысле слова, о ликвидации самой исторической перспективы для существования страны.

Советская пропаганда не нуждалась в доказательствах. Она шла следом, плетясь в хвосте происходившей на глазах у всех страшной действительности.

Некоторые представители германской армии пытались на местах исправлять и даже нарушать директивы Гитлера, но по следам армии шло Гестапо, и когда оно появлялось, сомнения в действительных намерениях гитлеровского государства исчезали.

Ибо политическая опора Гитлера — многочисленная тоталитарная национал-социалистическая партия — осуществляла его волю так же слепо, как коммунистическая — волю Сталина. В качестве иллюстрации этой политики приведем лишь одно из многочисленных высказываний Гитлера, касавшихся его планов о будущем России: «Ленинград должен погибнуть, — заявил Гитлер в своем штабе во время обеда 5 апреля 1942 года, — число жителей благодаря голоду упало до двух миллионов … можно представить себе картину, как будет продолжать гибнуть население города. Бомбардировка и артиллерийский обстрел со своей стороны дополнят дело уничтожения города.

В будущем Нева должна стать границей между Финляндией и Германией. Пусть также пропадут ленинградские верфи и порт …»[488].

Советской пропаганде не было надобности цитировать многочисленные высказывания Гитлера и его приспешников, подобные этому. Политика на местах давала ежедневно тысячи примеров, заставлявших догадываться о действительных, замыслах «освободителей от большевизма».