КПСС у власти

Социальная группа, которую Джилас на наш взгляд неверно называет «новым классом», является в действительности хорошо известным слоем подлинных носителей партийной диктатуры — правящим слоем. Этот правящий слой в различные периоды коммунистического государства то несколько расширялся, то снова сужался, и лишь после смерти Сталина приобрел совершенно определенную тенденцию к расширению в результате новой фракционной борьбы и распространения ответственности за власть на все более и более широкий круг носителей партийной диктатуры.

Джилас относит к этому слою, который он называет «классом», первоначально всю, без исключения, коммунистическую бюрократию, включая и партийную интеллигенцию. Однако в его книге есть место, где он отказывается от своей собственной, в основе марксистской, схемы о новом «классе» и пишет: «Тем не менее, более детальный анализ показывает, что только специальный слой тех бюрократов, которые не являются лишь административными чиновниками, образует кадр правящей бюрократии или, по моей терминологии, основу нового класса. Это и есть практически партийная или политическая бюрократия»[524].

В этом положении Джилас, на наш взгляд, ближе подходит к действительной оценке социальной структуры коммунистического режима, ибо тут он признает, что действительными носителями партийной диктатуры являются только ответственные освобожденные партийные работники, не связанные непосредственно с технической и административной стороной жизни государства, — иными словами, политическая бюрократия. Другая административно-техническая часть коммунистического аппарата, как правильно отмечает Джилас, находится под контролем этой «политической бюрократии». Джилас указывает, и в этом он также прав, что «социологически возможно провести границу между этими различными типами (партийных. — Н.Р.) бюрократов, но в практике жизни они фактически неразличимы»[525].

Джилас, верно подойдя к вопросу о границе, проходящей внутри партии, не замечает того, что, проводя эту границу, он тем самым ломает свою теорию о «новом классе». Пользуясь его терминологией, можно утверждать, что «политическая бюрократия» и есть та часть партии, которая ответственна за осуществление партийной диктатуры в целом и обладает, особенно после смерти Сталина, необходимыми для этого правами, инициативой, доверием высшего руководства. В отличие от нее, партийная масса, состоящая главным образом из технической интеллигенции, огромная по своему количеству, в силу все еще доминирующей централизации в производстве, занимает технические и административно-государственные должности и не несет общей ответственности за действия власти, а является лишь исполнительным аппаратом. Не касаясь многочисленных исключений при определении этой социально-политической границы, можно легко найти и другой критерий, кроме непосредственного соучастия в политической власти. Этот критерий лежит в области культуры и в значительной степени, как мы указывали, разбирая работу Бухарина, определяется персональным восприятием науки и культуры, главным образом, во время прохождения курсов в той или иной высшей школе.

По мере того, как молодая интеллигенция овладевает общей культурой, научными знаниями и технической специализацией, она, естественно, стремится избежать включения в категорию политической бюрократии. Наоборот, она стремится найти хотя бы частичную возможность выхода для своих творческих сил, стремится остаться поэтому в технической или научной сфере советского общества, что, конечно, часто связано с продвижением по административной лестнице и, следовательно, с автоматическим пребыванием в партии.

Это большинство, являясь бесспорно составной частью советской бюрократии, в случае «выдвижения» формально становится на уровень политических носителей партийной диктатуры, но обычно остается в их среде либо декоративным элементом, либо, что особенно часто происходит с военными, — рано или поздно выбрасывается подлинными носителями партийной диктатуры из своей среды.

В Советском Союзе в исследовательской работе все связано с риском. В будущем «Биографическом словаре русских ученых советского периода» едва ли наберется хотя бы несколько имен без указания на то, что эти ученые в период своей работы испытали более или менее крупные политические неприятности. Даже такие успешно кончившие свою карьеру ученые, как историк академик Тарле или авиаконструктор Туполев, прошли через аресты и репрессии.