КПСС у власти

Преодоление послевоенного кризиса, хотя и скрытого за помпезным фасадом сталинского владычества, было особенно трудным для коммунистической власти еще и потому, что сама партия и качественно и количественно изменилась во время войны.

В период укрепления диктатуры и отстройки своего единовластия Сталин непрерывно «чистит» партию, одновременно и сокращая ее состав и превращая оставшихся, путем запугивания, в послушных, готовых слепо исполнять его волю людей.

В тридцатых годах Сталин отказался от массовых полупринудительных наборов в партию, как это практиковалось в период между смертью Ленина и началом коллективизации.

Если «объединенная оппозиция» выдвигала требование «орабочивания» партии, то Сталин, отлично зная силу аппарата, начиная с 1933 года проводит ряд последовательных «чисток», закончившихся массовыми арестами в 1937–1938 годах. В результате, несмотря на постоянный приток новых членов, из 3 миллионов 534 тысяч членов и кандидатов партии, состоявших в ней на 1 января 1933 года, к 1 января 1938 года в партии оставались лишь 1 миллион 920 тысяч, из них 514 тысяч — кандидатов.

1 миллион 406 тысяч членов партии — это была та узкая база, на которую опирался Сталин. Высшая партийнополитическая секретарская бюрократия, верхушка советского аппарата и армии, аппарат НКВД — составляли едва ли не половину партии.

Перед стоявшей вплотную угрозой войны незначительное количество коммунистов (их остро не хватало, например, на замещение постов политсовета в армии, особенно среднего звена) вызывало серьезное беспокойство у власти. Важно было перед лицом врага связать хотя бы формально максимальное количество людей, и особенно командного состава, с партией.

Сталин, видимо под влиянием Жданова, резко меняет свою политику в отношении партии. Со свойственной ему хитростью, он, начиная с 1939 года, стремится связать как можно больше интеллигенции с морально-политической ответственностью за свою политику по отношению к народу.

В страхе перед возможной войной, Сталин стремится как в глазах народа, так и в глазах будущего внешнего врага переложить ответственность за свою политику на широкие массы «коммунистов», которые в случае войны вынуждены будут защищать власть, просто потому, что им придется драться за свою жизнь.

Решение о переводе партии с узкой базы на широкую было фиксировано на XVIII съезде, собравшемся, после долгого (пятилетнего) перерыва, в марте 1939 года. Весной этого года, полного предвоенных конфликтов во внешней политике, был уже ребром поставлен вопрос о присоединении СССР или к «державам оси», к Гитлеру, или к западным демократиям и вскоре начались переговоры с обеими сторонами, приведшие к торжественному прилету Риббентропа в Москву и подписанию августовского пакта с Гитлером, развязавшего Вторую мировую войну.

Несмотря на то, что двери в партию были уже широко открыты, к марту 1939 года в партии было всего 1 миллион 588 тысяч членов, т. е. еще почти вдвое меньше, чем накануне чистки в 1933 году.

В связи со всем этим в резолюции, принятой по докладу Жданова, говорилось, что «впредь необходимо отказаться от массовых чисток партии …»[510].

Характерно, что одним из аргументов за отмену массовых чисток, выдвинутых резолюцией, было, что «метод массовых чисток оказался обращенным своим острием, главным образом, против так называемых пассивных членов партии и приводил к исключению из партии честных и добросовестных ее членов по мотивам их, якобы, пассивности»[511].

Иначе говоря, резолюция призывала набирать «пассивных» членов партии, т. е. связывать формально партийным билетом как можно больше людей, прежде всего, представителей интеллигенции.

Был снят также привычный подход к приему с точки зрения социального положения — рабочие после XVIII съезда перестали быть привилегированными, особо желанными кандидатами в партию. «Изменилась интеллигенция, — говорилось в резолюции, — ставшая в своей массе совершенно новой интеллигенцией, связанной всеми своими корнями с рабочим классом и крестьянством». Далее резолюция гласила, что интеллигенция «является равноправным членом социалистического общества»[512].

Практически это «равенство» интеллигенции означало, что каждому инженеру, достигшему мало-мальски самостоятельной должности, каждому офицеру, прослужившему несколько лет в армии, предлагалось вступить в партию.

Часто намеченным в связи с повышением по службе кандидатам просто объявляли в порядке выполнения присланного сверху плана, что их рекомендуют в партию. Таким кандидатам не оставалось иной возможности, как «радостно» благодарить «за оказанное доверие» или лишиться своего места со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Хорошо зная, что действительно своей интеллигенции, питающейся пролетарской или социалистической культурой, партия создать не может, руководство КПСС пошло по пути связывания по возможности всей, а в первую очередь военной, интеллигенции с партией, позволяя, однако, массе этого набора оставаться «пассивными» членами партии.