КПСС у власти

Наиболее сильным и популярным течением в 1917 году оказалась партия социалистов-революционеров (сокращенно — эсеров). Партия эсеров сложилась окончательно в 1903 году на базе различных групп, исторически и традиционно считавших себя последователями народничества. Ее программа, принятая на I съезде в 1906 году, прокламировала «социализацию земли»: конфискацию всей частной собственности на землю и передачу ее через волостные и уездные местные крестьянские съезды всем трудящимся крестьянам по установленной местной норме, исходя из количества едоков в семье. Основой для земельной программы эсеров оставалась все та же община с ее переделяемыми наделами. Программа эсеров, если оставить в стороне их муниципальные проекты, передавала фактически все частные земли в общину, предусматривая так же, как это и практиковалось в ней, регулярный передел наделов.

В условиях быстро развивающейся повсюду в XX веке промышленности, в условиях перспективы неизбежного роста не только сельского, но и особенно городского населения, в программе эсеров нельзя не усмотреть как утопичности, так и демагогического расчета на стихийный взрыв в деревне, нельзя не увидеть стремления закрыть глаза на продовольственную проблему в России в течение ближайших 20–30 лет.

Программа эта лишала крестьянство возможности развивать на вечно переделяемом небольшом наделе культурное интенсивное хозяйство, способное обеспечить город необходимым продовольствием. Программа эсеров, в дальней перспективе, лишала Россию возможности продолжать индустриализацию и не могла не усугубить общей отсталости страны.

Интересно отметить, что время принятия этой программы, смотревшей назад, почти совпало со Столыпинской реформой. Мы увидим дальше при рассмотрении проведения «социализации» Ленинским «Декретом о земле» сравнительные результаты этих двух решений крестьянского вопроса.

В остальных вопросах программа эсеров мало чем отличалась от программ других левых партий. Эсеры признавали право народов России на государственное отделение после революции, но в то же время переносили этот и другие вопросы на решение будущего Учредительного собрания.

Самым спорным на съезде 1906 года оказался вопрос о признании необходимости «революционной диктатуры» после революции. Незначительным большинством съезд признал «революционную диктатуру» необходимой на время проведения основ программы, после чего должен был совершиться переход к нормальному правовому режиму.

Это положение, вместе с признанием террора, как временного, правда, средства для достижения целей, вызвал в самой партии эсеров значительные расхождения, полностью вскрывшиеся в 1917 году.

Если правые эсеры Авксентьев, Гоц, Савинков, Зензинов все больше и больше склонялись к правовой государственности, как к исходной базе для проведения своей программы на основе демократически избранного парламентского большинства, то левые эсеры — Натансон, Спиридонова, Камков, Карелин и др., стремились к «революционной диктатуре». В этом вопросе левые эсеры сближались с большевиками. Корни этого сближения лежат в природе как ленинизма, так и левых эсеров, выросших на традициях того крайнего народнического крыла, которое ярче всего представлял Ткачев. Чтобы выяснить эти общие и для ленинизма и для левых эсеров черты, важные для уяснения природы большевизма, необходимо кратко остановиться на их истоках, идущих от народничества.

Народничество зародилось еще в эпоху крепостного права, когда среднего слоя, сочетавшего трудовую деятельность с развитым государственным сознанием ни в деревне, ни в городе почти не было. Значительная часть народников, следовавшая за Бакуниным, видела в самой «радости разрушения» старого общества творческое начало. Отсюда, в частности, проистекают трудности при попытках разграничения левых эсеров от анархистов в 1917 году. Уравнительная система землепользования, оставшаяся, в основном, после реформы 1861 года в форме сельской общины[5], была той основой, на которой народники строили вывод, что социалистическое сознание лежит в природе русского народа. Эта народническая теория оказалась настолько сильной, что, несмотря на всю свою ненависть к Бакунину, Маркс в конце жизни (в 1882 году в письме к В. Засулич) признал, что в России переход к социализму может совершиться и без развития капитализма[6]. Кстати, Плеханов и другие русские марксисты всячески старались похоронить это письмо Маркса и даже потребовали от Энгельса подтверждения, что их понимание марксизма в вопросе развития капитализма в России, как предпосылки для революции, правильно.

Народничество дало несколько организаций, по-разному пытавшихся подойти к решению проблемы соединения «социалистического сознания» русского народа с революционным взрывом в России.

В нашу задачу не входит рассмотрение ни методов, ни тактики народнических организаций по использованию революционной ситуации, в значительной степени ослабленной реформами Александра II.