КПСС у власти

Партии, вернее течения, считавшие себя левее кадетов вошли в историю 1917 года под общим термином, как партии «революционной демократии». Сам термин «революционная демократия» был пущен в оборот, как известно, меньшевиком Церетели. Вместе с Чхеидзе, Скобелевым и Керенским, Церетели был одним из возглавителей Центрального Исполнительного Комитета первого образовавшегося в дни революции Совета. Церетели стремился вложить в понятие демократии вместо правового принципа, принцип основанный на классовой доктрине. Термин «революционная демократия» бил на то, что все те, кто остается за рамками социалистических партий являются представителями не демократии, а «буржуазии». Немарксисты, в частности большинство эсеров, слепо пользовались этим демагогическим, антиправовым и антидемократическим в своей сущности приемом. Отсутствие массовых демократических партий в предреволюционной России и выход из подполья того остова, на базе которого создались эсеровская, меньшевистская, большевистская партии, привело к тому, что в политическую жизнь страны была внесена сектантская узость, нетерпимость, болезненная страсть к самоизоляции и весьма растяжимое признание основных прав демократии — все то, о чем еще на Таммерфорсском съезде эсеров в 1907 году предупреждал свою партию знаменитый террорист Григорий Гершуни.

Церетели и Чхеидзе принадлежали к российской социал-демократии меньшевистского толка. Никогда не следует забывать, что несмотря на раскол в 1903 году, и большевики и меньшевики стремились осуществить в основном ту же самую программу и только в 1919 году, когда Ленин (на VIII съезде партии) добился значительных изменений программного порядка, и формально оба течения перестали жить в рамках одной партии. Именно поэтому, несмотря на глубокие расхождения с большевиками, меньшевики в целом не могли вести и не вели, как мы увидим ниже, последовательной, активной борьбы с большевизмом.

Меньшевики считали возможным допустить развитие, как они говорили, «буржуазно-демократической» революции без обязательного захвата государственной власти. Согласно классической трактовке марксизма Энгельсом, они считали, что в такой по преимуществу крестьянской стране, как Россия 1917 года, сначала должен быть установлен демократический режим, позволяющий дальнейшее, не задерживаемое ничем развитие капитализма. В ходе этого развития все крепнущий рабочий класс сможет «преодолеть реакционный характер крестьянства» и тогда наступит второй этап, этап революции социалистической. Насилие над этим неизбежным, согласно марксистской доктрине, историческим процессом могло в представлении большинства меньшевиков лишь «сорвать» революцию, привести к победе сил реакции. Поэтому большинство меньшевиков поддерживало Временное правительство и было оборонцами. Однако твердо и до конца на этой позиции стояли немногие — в том числе Плеханов. Другие, сначала медленно, а потом, после захвата власти, все поспешнее, перекочевывали в лагерь большевиков (Ю. Ларин, Рязанов, Вышинский, Хинчук, Антонов-Овсеенко, Майский, Трояновский и многие другие о чем см. ниже).

Необходимо подчеркнуть, что до 1917 года Ленин ни разу не выступил открыто против классической как для русских, так и для западных марксистов программы. Наоборот он назвал Троцкого «полуанархистом», когда тот в 1912 году выдвинул теорию, основанную на опыте советов 1905 года, о том, что, будучи даже в меньшинстве, пролетариат может захватить и удержать власть, используя путем насилия огромную массу русского крестьянства, как базу для развития мировой социалистической революции.

Небольшая, но весьма влиятельная группа меньшевиков во главе с Мартовым, Юговым, Ю. Лариным и другими стояла, еще во время войны, на той точке зрения, что главной задачей является помощь социалистической революции на Западе и, во всяком случае, до Февраля стояла на пораженческих позициях. Эта группа получила название «меньшевиков-интернационалистов». Разделяя «кредо», что нет врагов слева, эта группа в течение долгого периода стремилась сотрудничать с большевиками, а до VI съезда в августе 1917 года ее сторонники в провинции входили в объединенные комитеты партии.

Группа Мартова сильно разошлась с группой Плеханова, к которой в свою очередь стали близки некоторые большевики-оборонцы, например, Войтинский, Гольденберг и другие.

Меньшевизм оказался, таким образом, одним из самых слабых звеньев демократии именно в силу программной и организационной близости к большевизму.