Краба видная туманность

Болезненно само по себе? нет, честно говоря, вы ничего не чувствуете, но это вас не отпускает, мешает, лишает многих радостей: невозможно пошевелиться, когда вы, как Краб, одной ногой застряли между небом и землей: и все из-за того, что вам случилось некстати оказаться тут в тот самый миг, когда происходила их стыковка, плотная смычка краев по единой круговой линии — вы так и останетесь всю свою жизнь на горизонте. После нескольких бесплодных попыток (смехотворных или патетических — толком никогда не разберешь) Краб больше и не пытался высвободиться. Там он и состарится.

19

Вчера у Краба весь день болел живот: желудочные колики. У него давно уже не болел живот, не было желудочных колик. Так что, очевидно, все шло к тому, что рано или поздно у него снова разболится живот, начнутся те самые желудочные колики, от которых он промучился вчера целый день.

Этим утром Краб не испытывает никакой боли, зато не зазвонил сломавшийся будильник. У него давно уже не ломался будильник. Так что, очевидно, все шло к тому, что рано или поздно будильник снова сломается.

С большим опозданием Краб ставит на огонь кастрюльку с молоком и, убаюканный волнами своего туалета, не уделяет должного внимания молоку; оно убегает из кастрюльки, чего в жизни Краба давным-давно не происходило; так что, очевидно, все шло к тому, что рано или поздно молоко убежит снова.

Теперь Краб бежит по улице, наступает на свой же развязавшийся шнурок и растягивается во весь рост среди выставленных перед входом в магазин фарфора тарелок и чашек; из носа у него идет кровь, рукав плаща разорван, праздный зевака улепетывает с его бумажником, он не может найти свои очки, продавец требует, чтобы он заплатил за побитую посуду, вызванный полицейский просит предъявить документы и, поскольку он не может их представить, Краба в целях более детальной проверки отводят в участок и сажают в камеру, откуда, наконец, вечером и извлекает его адвокат; но ведь уже давно Краб не наступал на собственный шнурок, не разбивал до крови нос, не рвал одежду, не терял очки, не бил посуду, в последнее время у него ничего не крали, а его разборки с полицией ушли далеко в прошлое, так что, очевидно, все шло к тому, что рано или поздно он снова наступит на шнурок, разобьет до крови нос, порвет одежду, потеряет очки, побьет посуду, останется без бумажника и будет бесцеремонно препровожден в полицейский участок.

Но в силу этого правящего его жизнью принципа, не испытав за всю свою жизнь ни мгновения покоя, Краб полагает, что имеет право на целый день отдыха. Обоснованное ходатайство. Ну да оно подождет. Слишком уж давно Краб не страдал от ревматизма. Кроме того, он прошел еще не через все испытания, с которыми принято считаться в судьбе человека и которых он до сих пор был необъяснимым образом лишен. Предусмотрен — пожар. Безответная любовь источит ему сердце. Он наступит на хвост змее (развернутый вариант темы шнурков). Вскорости ему напишет таинственный вымогатель. Он потеряет сына. Трижды перевернется его автомобиль. А затем у Краба вновь начнутся желудочные колики, ничего удивительного — после столь долгого роздыха-то.

* * *

Краб должен был умереть от рака. Врачи сулили ему два месяца. И тут он попал под автобус. Право, гиблое дело — строить на нашей планете планы.

* * *

А ведь наверняка Краб — не самый несчастный из людей.

20

Не удивляйтесь, если увидите, как в один прекрасный день к вам решительным шагом направляется Краб, не переходя, правда, на бег и не прищелкивая каблуками, скорее неспешно и даже осмотрительно, как будто пересекает замерзший пруд, однако и не глядя себе под ноги и не нащупывая носком надежную почву, напротив, равномерной и чрезвычайно уверенной походкой, будто он шагает по траве или пушистому ковру, однако в нем не утопая, напротив, с ощутимой поспешностью, сдержанной, правда, не менее заметным усилием воли, как мешкает на раскаленных углях факир, который слышит, как вокруг позвякивают монетки, и воображает, что действительно под отблески углей попирает золото, — не удивляйтесь, если Краб, подойдя, наконец, к вам вплотную, уставится на вас с задумчивым видом, не навязчиво, тем не менее, и не назойливо, напротив, скорее скромно, украдкой, как будто ждет от вас знака, какой-то реакции, чтобы точно знать, на чем остановиться по вашему поводу, не задавая вам, однако, вопросов и не пытаясь завладеть вашим вниманием, напротив, спасаясь бегством, если по случайности вы обратитесь к нему с какими-то словами или встретитесь взглядом, но оставаясь на месте, покуда вы ничего не говорите, покуда вы не пошевельнете мизинцем или сделаете способный его испугать жест, покуда остаетесь безразличным, рассеянным, далеким, даже высокомерным, так что, кажется, вы даже не замечаете его присутствия или же не обращаете на него никакого внимания, — не удивляйтесь, если Краб в конце концов осторожно закроет вам глаза: у него есть все основания счесть, что вы мертвы.

* * *