Крабат

Все наотрез отказались. Ирко же не вытерпел, подошел к курфюрсту.

«С вашего позволения, сделаю другое – соединю половинки».

«Это может каждый кузнец!» – ухмыльнулся курфюрст.

«Да! В кузне. С мехами, молотом и наковальней. Но не голыми руками».

Не дожидаясь ответа, взял половинки, приложил одну к другой, пробормотал заклинание.

«Вот – во славу вашей милости!»

Курфюрст выхватил у него из рук подкову, осмотрел со всех сторон. Целехонька, будто только что отлита!

«Как так? Только не втирай очки, что она будет держаться!»

И хочет во второй раз сломать подкову. Думал, это будет не трудно. Да не тут-то было! Ломал, ломал, от натуги покраснел, как индюк, потом побагровел, а под конец посинел. С яростью отбросил подкову – теперь он побледнел от гнева, – кричит:

«Лошадей! Поехали!»

Еле влез на коня, так у него ноги ослабли. С тех пор мельницу у Косвига он объезжал стороной.

Мастер все пил и рассказывал про свою юность, больше всего про Ирко, пока Михал не спросил, что же потом с ним сталось, с Ирко.

Стемнело, звезды вышли на небо, над крышей конюшни повисла луна.

– С Ирко? – Мастер обеими руками обхватил жбан с вином. – Я его погубил!

Подмастерья застыли от изумления.

– Да! – повторил Мастер. – Я его погубил. Как-нибудь расскажу про это. А теперь – пить! Вина!

Больше он не проронил ни слова. Пил, пока мертвецки пьяный не упал в кресло.

Подмастерья не могли преодолеть отвращения и ужаса. Так и не перенесли его в дом, оставили сидеть во дворе. Утром, проснувшись, он сам убрался восвояси.

ПЕТУШИНЫЙ БОЙ

До сих пор, если на мельнице в Козельбрухе объявлялись странствующие подмастерья и, согласно уставу гильдии Мельников, просили о ночлеге, они не находили тут приюта. По обычаям того времени, Мастер обязан был предоставить странникам еду и кров хотя бы на одну ночь, но он пренебрегал этим правилом, высокомерно отвергая их просьбу. Он, видите ли, не хочет иметь дела с бродягами и воришками, для них у него не найдется ни куска хлеба, ни ложки каши. Пусть отправляются ко всем чертям, а иначе он спустит собак, и те будут гнать их до самого Шварцкольма.

И странники уходили несолоно хлебавши. Если же кто-нибудь из них пытался возражать, Мастер устраивал так, что бедняге казалось, будто его травят псами. Приходилось отбиваться палкой и удирать со всех ног.

«Здесь не нужны соглядатаи, – объяснял Мастер, – и нахлебников нам тоже не надо!»

Разгар лета, удушливое марево над Козельбрухом. Трудно дышать. От водоема поднимается запах водорослей и ила. Видно, быть грозе.

Крабат после обеда улегся на берегу ручья в тени ракитника. Руки за голову, в зубах травинка. Его сморило, клонит ко сну.

Сквозь дрему услышал – кто-то, насвистывая, идет по дороге. Открыв глаза, он видит стоящего над ним незнакомца. Длинный, тощий, смуглый, с виду уже немолодой. Высокая, широкополая шляпа, в левом ухе – золотая серьга. А так путник как путник: холщовые штаны, тесак за поясом, через плечо – дорожный узелок. Странствующий подмастерье.

– Привет, брат!

– Привет! – зевнул Крабат. – Откуда? Куда?

– Вон оттуда, вон туда. Отведи меня к вашему мельнику!

– Он в своей комнате, – вяло пробормотал Крабат. – Из сеней прямо, а дверь будет налево. Не ошибешься!

Незнакомец с усмешкой оглядел Крабата.

– Делай как говорю, брат! Отведи меня!

Крабат почувствовал силу, исходящую от незнакомца. Она-то и заставила его подняться.

Мельник сидел в своей комнате за столом. Он недовольно взглянул на незнакомца, вошедшего с Крабатом. Но тому хоть бы что!

– Мир дому сему! – сказал он, приподняв шляпу. – Приветствую тебя, Мастер, и прошу оказать гостеприимство, согласно уставу гильдии. Мне нужен ночлег на одну ночь.

Но Мастер ответил в своей обычной манере и указал на дверь. Однако такое обхождение не смутило незнакомца.

– Насчет собак оставь при себе, я знаю, что у тебя их нет. Разрешаешь?

С этими словами незнакомец преспокойно уселся по другую сторону стола.

Крабат ничего не понимал. Как это Мастер позволяет такое? Он бы должен вскочить, вытолкать чужака взашей... Почему же он этого не делает?

Безмолвно сидели эти двое по обе стороны стола, сверлили друг друга взглядом.

Где-то вдалеке раздались первые раскаты грома, глухо, едва различимо.

В дверях появился Ханцо, за ним Михал, Мертен и остальные. Теперь все были в сборе. Как они потом говорили, каждый почувствовал желание увидеть Мастера. Это и привело их сюда.

Гроза приближалась. Порыв ветра захлопнул окна. Сверкнула молния.

Незнакомец вытянул губы и вдруг... плюнул на стол. Тут же на этом месте, откуда ни возьмись, появилась красная мышка.

– Ну-ка, Мастер, теперь ты, если сумеешь!

Мастер выплюнул черную мышь, одноглазую, как и он сам. Мыши обнюхали друг друга, стали гоняться по столу, норовя укусить друг друга за хвост: красная – черную, черная – красную. Вот-вот черная, изловчившись, цапнет противницу! Незнакомец тут же прищелкнул пальцами.