Крабат

Крабат и Сташко встретили его у двери, они повели его в комнату. Петар стащил с него один башмак, Кито - другой. Ханцо сказал Юро принести кастрюлю ледяной воды, затем сунул в неё окоченевшие ноги Мертена и начал растирать их.

- Мы должны его срочно положить в постель, - сказал он. - Надеюсь, он не отбросит коньки!

Пока парни хлопотали вокруг Мертена, дверь отворилась. Мастер вошёл в комнату, смотрел на них некоторое время. На этот раз он не растрачивался на насмешки. Он подождал, пока они поднимут Мертена, затем сказал:

- На пару слов ещё, прежде чем вы его унесёте... - и, подступив к Мертену ближе, он проговорил. - Двух раз, я думаю, будет достаточно, Мертен. Для тебя нет пути отсюда - от меня ты не убежишь!

Мертен ещё этим утром избрал третий и, как он считал, окончательный, последний путь.

Парни ничего не подозревали. Они отвели его в спальню, влили в него тёплого питья, уложили в постель и закутали в одеяло. Ханцо остался наверху и очень долго сидел на соседних нарах и присматривал за ним, до тех пор, пока не убедился, что Мертен заснул и больше в нём не нуждался; тогда он тоже спустился вниз - работать вместе с остальными на мельнице.

Крабат и Сташко уже несколько дней были заняты тем, что натачивали жернова. Четыре постава они привели в порядок, за пятым было дело сегодня. Они как раз хотели открепить деревянную раму, чтобы добраться до жерновов - тут дверь мукомольни распахнулась и внутрь влетел Лобош: с белым как снег лицом, с выпученными от страха глазами.

Он махал руками, он кричал - и, как казалось, кричал всё время одно и то же. Мукомолы смогли его понять, только когда Ханцо приостановил дробилку - тогда на мельнице стало тихо, только Лобоша теперь было слышно.

- Он повесился! - кричал он. - Мертен повесился! В овине! Идёмте быстро, идёмте быстро!

Лобош повёл их к месту, где нашёл Мертена: на балке в дальнем углу овина висел он, телячья привязь обвила его шею.

- Мы должны его срезать! - Сташко первый заметил, что Мертен ещё жив. - Мы должны его срезать!

Андруш, Ханцо, Петар и Крабат - те из парней, у кого были ножи - раскрыли их. Но никому не удавалось добраться до Мертена. Он был словно обведён проклятым кругом. В трёх шагах от него проходила грань, которой им удавалось достичь: далее они не продвигались ни на дюйм, будто прилипали подошвами, как мухи к клею.

Крабат схватил остриё ножа двумя пальцами, он прицелился, он бросил его - и попал по верёвке.

Он попал по ней, но нож бессильно упал на землю.

Тут кто-то рассмеялся.

Мастер вошёл в овин. Он посмотрел на парней так, будто они были просто сорной кучей. Нагнулся за ножом.

Разрез - и глухой удар.

Обмякший, как мешок с хламом, повешенный упал на пол. Там он и лежал, лежал у ног Мастера и хрипел.

- Халтурщик!

Мастер сказал это, полный отвращения, затем бросил нож и презрительно сплюнул в Мертена.

Они все чувствовали себя оплёванными, все - и то, что сказал Мастер, поняли они, касалось их в целом, без исключения.

- Кто умирает на мельнице, решаю я! - крикнул он. - Я один!

Затем он вышел, а позаботиться теперь о Мертене предстояло им. Ханцо стянул петлю с его шеи, Петар и Сташко отнесли его в спальню.

Крабат поднял нож Тонды с пола и, перед тем как положить его в карман, вытер рукоятку пучком соломы.

Снег на посевах

Мертен был болен и болел ещё долгое время. Вначале у него был сильный жар, его шея распухла, он мучился от удушья. В первый день он не мог съесть ни кусочка, позднее ему удавалось время от времени проглотить ложку супа.

Ханцо распределил парней так, чтоб в течение дня кто-то постоянно был рядом с Мертеном и не упускал его из виду. Какое-то время они несли при нём и ночные дежурства, потому что боялись, что в жару он может попытаться ещё раз что-то над собой сделать. По здравом размышлении, все согласились, что Мертен и сам не станет больше хвататься за верёвку или ещё как-то сводить счёты с жизнью: мельник не оставил сомнений, что этим путём не уйти из Козельбруха.

"Кто умирает на мельнице, решаю я!"

Слова Мастера глубоко врезались в память Крабату. Не они ли были ответом на те самые вопросы, которые он снова и снова задавал себе с последней новогодней ночи: кто был повинен в смерти Тонды и Михала?

Пока, если взглянуть трезво, это была не более чем первая зацепка, что у него появилась, не более - но и не менее.

В любом случае в день, когда всё прояснится, он должен будет призвать Мастера к ответу, в этом он был почти уверен. До тех пор он не имел права подавать вида. Он должен был играть безобидного, хорошего, послушного, ни о чём не подозревающего - и всё же уже обдумывать, как подготовить себя к часу расплаты, для чего он ударился в Тайную науку с удвоенным рвением.

Снега совсем не выпало за эти февральские дни, но мороз держался неослабно суровый. Мукомолам теперь снова приходилось по утрам забираться в лоток, скалывать лёд со дна. При каждой возможности они ругались на собачий холод, который вступил не в своё время, последовав за "пасхальной" погодой.