Крабат, или Преображение мира

«Раб, сознающий свое рабское положение и борющийся против него, есть революционер»[2], — эта ленинская формула определяет глубинный смысл той борьбы против «волка», «знатного», «носителя власти», которую ведет (с помощью доброго мельника) Крабат.

Борьба эта носит былинно-сказочный характер и ведется, так сказать, с переменным успехом, потому что Крабат никак не может пригвоздить к дереву волка Райсенберга, но и волк Райсенберг не может убить Крабата.

Эта сказочная борьба вплетена в борьбу историческую, реальную — многовековую борьбу с графом Райсенбергом крестьянского рода Сербинов, участников всех бунтов и восстаний начиная с крестьянских войн XV века. Мартиролог колесованных, утопленных, повешенных, четвертованных повстанцев очень велик. Но Сербины не сдавались.

«Правда, во все времена смешно было бы говорить о вражде между замком Райсенбергов и двором Сербинов на холме со старой липой — слишком уж величествен был первый и слишком уж жалок второй. Тем не менее выкрикнул же однажды Каспар Сербин в лицо своему палачу Райсенбергу: «Вражда посеяна между мной и тобой, и дана нам вечная жизнь, пока один из нас не вздернет другого на древе истории и синий язык не вывалится у него изо рта!»

Повесть о Крабате и повесть о Сербинах сближаются все теснее и теснее. И вот уже наш современник, дед знаменитого ученого Яна Сербина — Петер Сербин, дружка на всех деревенских свадьбах, становится для народа двойником Крабата, а его друг мельник Кушк — двойником другого мельника, того, который появляется как спутник Крабата то ли в дни сотворения мира, то ли во время Тридцатилетней войны.

Но и маленький Ян, внук Петера, мечтает стать Крабатом, открыть «Страну Счастья», «Страну Без Страха». И его трудную и высокую судьбу предскажут многие конфликты, возникшие между носителями сказочно-фольклорной темы романа еще в дни сотворения мира. Прежде всего, это недоверие к «чуду» — волюнтаристскому насилию над действительностью для осуществления личных, мелких целей. Люцифер, постоянно находящийся в оппозиции к богу и небесному синклиту, подверг резкой критике результаты божественного аукциона. И чтобы несколько умерить нанесенный интересам Крабата ущерб, он украл для него у господа бога один из волшебных жезлов, с помощью которого можно творить чудеса. Однако на деле занятие это становится весьма опасным. Что, казалось бы, может быть невиннее «сотворения брусники», но вместо нее почему-то вырастает волчья ягода, вместо черники — бузина. А когда Крабат пытается наколдовать себе помощников для постройки жилья, из-под земли выходят целые роты ландскнехтов Валленштейна, которые своими бессмысленными действиями превращают всю округу в пустыню.

Тема обоюдоострой природы «чуда», опасностей, какие таит в себе потенциальная власть над действительностью, со всей остротой встанет в современной истории романа, в повествовании о судьбе Яна Сербина.

Один из любимых образов Юрия Брезана (он упоминает его в своих речах и в своих книгах, в том числе в романе «Крабат») — голова Медузы на щите Афины Паллады — власть над жизнью и смертью, отданная в руки мудрости. В романе об этом говорит Ян Сербин, отдавший жизнь защите этой мудрости.

Современная история реалистична и полна самого острого и актуального содержания. Возможность использовать в условиях капиталистического общества плоды научно-технической революции во вред человеку, ответственность ученого, возросшая тысячекратно сейчас, когда то или иное открытие может стать угрозой для самого существования человечества, разоблачение всех форм насилия и агрессии — вот сущность современной истории в романе.

Нет, формула жизни, которую открыл гениальный биогенетик Ян Сербин, как будто бы никому не грозит гибелью, а, напротив, сулит благодеяния людям. С ее помощью — как мы уже говорили — можно «перестраивать человеческую биологию, физиологию, психику, влиять на поведение человека.

Все дело только в том, кто и для чего будет это делать.

«Можно с ее помощью излечивать рак?» — спрашивает Яна Сербина Каминг, он же «Третий», он же глава, административный и идейный, засекреченного центра биологии и состоит на службе у самых черных сил милитаризма и реакции, он же бывший эсэсовец и убийца младшего брата Яна Сербина — двенадцатилетнего Матти (о чем Сербин не знает).

«Да», — отвечает Сербин на его вопрос.

«И восстанавливать ампутированные конечности?»

«Да».

«И уничтожать наследственные болезни?»

«Да».

«И ликвидировать дефекты мозга?»

«Да», — в четвертый раз отвечает Сербин.

И Каминг, уже ранее предложивший Сербину в обмен на его формулу заключить союз «знания и власти», с деланным удивлением спрашивает ученого, почему тот не принимает его предложение.

«Потому, — отвечает ученый, — что с помощью этой формулы можно делать обратное: заражать людей раком, перекраивать мозг, создавать сверхмозг вне человеческого тела…»

Каминг содрогнулся.

«Какая жуткая идея, — сказал он. — Кто же способен на такое?»

«Вы, например», — справедливо отвечает ученый.