Краденая победа

вмешаться не решились: им уже отдали приказ не препятствовать проповедям

миссионеров в любом месте, кроме храмов. Площадь же перед храмом Ритхи уже не

была храмовой территорией. А толпа не решалась двинуться с места, ее словно

пригвоздили к земле поднятые мушкеты солдат. Правда, из ворот храма высунулся

старый жрец и попытался спорить. Сперва Фанцетти хотел было отдать приказ "пли!"

и указать на жреца. Но решил, что расстреливать идолопоклонников пока рано, а

вот посрамить его в публичном споре было бы неплохо.

Так и случилось: жрец оказался на редкость косноязычен, видно, его лучшие

деньки давным-давно прошли. Он постоянно запинался, боязливо косился на

взведенные мушкеты, и не мог сказать ничего такого, на что у него, второго в

своем выпуске, не нашлось бы убедительного ответа. Может быть, тут-то у Фанцетти

и появились бы первые последователи, а служба в языческом капище оказалась бы

непоправимо сорвана, если бы сквозь толпу не протиснулся молодой солдат и

симпатичная девушка. Солдату было лет двадцать, черные, как смоль, усы лихо

закручены. Девушка совсем молоденькая. Девушка? Как ни мало провел Фанцетти в

этом диком краю, здешние знаки замужества он уже знал. Наверное, жена этого

воина...

- Я не жрец, но и ему не позволю оскорблять нашу веру! - громко, на всю

площадь, произнес мужчина.

- Кто ты, сын мой? - спросил Фанцетти для начала. "Надо будет пожаловаться

радже и его брату на бунтовщиков из числа стражи. Пусть примут меры..."

- Я - джайсалмерец, - предусмотрительно произнес воин. - Этого достаточно. По

хорошему говорю: уходите. Вы здесь чужие.

- Неужели? - ехидно спрашивает Фанцетти. - Я поставлен Церковью руководить

Джайсалмерским диоцезом. За соответствие жизни верующих заветам Единого отвечаю

я.

- Неужели? - точно таким же тоном поинтересовался стражник. Жена пытается

утянуть его назад, в толпу, но стражник высвободил рукав и произнес: - Нет,

погоди, я должен сказать. - И вновь обратился к Фанцетти: - Мы вас об этом

просили?

- Церковь и Темеса, - произнес Фанцетти и тут же понял, что совершил ошибку. К

Церкви в этих краях пока еще относились безразлично - но Темесу ненавидели. И за

то, что она оказалась сильнее, и за унизительные условия мира, навсегда лишившие

Джайсалмер могущества, да и достатка, и, конечно, за вынужденную жестокость в

ходе войны. - А главное - сам Единый-и-Единственный.

- Но разве ваш Архипрелат уже правит в Джайсалмере? - спросил воин. И,

возвысив голос, обратился к толпе: - Как называется тот, кто тянет руки к

чужому? Вор? Вот и Церковь ваша не может спокойно смотреть на чужое.

- Мир принадлежит Единому-и-Единственному! - уцепился за последний (не считая,

конечно, залпа мушкетов) аргумент Фанцетти. - И все, что в Мире, Он вправе

отдать избранному Им народу. Что Он и сделал: посмотрите на Аркот, только ваш

город еще не покорен Темесой. Да и это недолго продлится. Те же, кто Ему

противостоят, гибнут на этом свете, и их ждет вечная мука на том.

- А почему Он распоряжается нашим Миром, как заблагорассудится? - не смутился

воин. - Он его купил? В кости выиграл?

Открыла рот девчонка-жена, и темесец не мог не признать - голос у нее что

надо, будто серебряный колокольчик.

- Наш Мир сотворили Боги, и это правда, которой вы боитесь, - на лице засияла

дерзкая улыбка. - Ну, жрец, возрази мне!

Да и сама она... Темесец скользил по ее фигуре откровенно оценивающим

взглядом. Под взглядом Фанцетти юная женщина смутилась, пониже опустила край

покрывала и спряталась за спину мужа.

- Только не залпом своих псов, - добавил муж. - Мушкеты подтвердят нашу

правоту.

- Арестуйте их! - приказал Фанцетти.

- Не выдавайте единоверцев! - прозвучал дребезжащий голос жреца. Сейчас старик

не напоминал себя самого минутой раньше. В глазах читались и ум, и воля - Пратап

словно поделился со стариком молодостью и силой. - Если уступите, потеряете и

свою землю, и свою веру, и свою честь!

Толпа, вначале растерявшаяся от наглости темесца, оправилась от изумления. К

звездному небу поднимался возмущенный ропот, люди придвинулись на шаг, потом еще

на шаг, и еще... Миг Фанцетти еще колебался, не стоит ли отступить. "Никогда

темесец не отступит перед этими дикарями!" - решил он и скомандовал:

- Залпом, пли! - когда-то он был сержантом темесской армии, и умел выбрать

момент лучше, чем особы сугубо духовные.

На барельефах заплясали отблески пламени, вырвавшегося из дул мушкетов. Ночную

тишину и негромкие звуки песнопений, доносившиеся из храма, разорвал грохот

выстрелов. Кто-то рухнул мешком, кто-то вцепился в стену храма и теперь медленно

сползал по ним, окрашивая кровью выбитые в камне древние письмена.

- Пли! - командует второй залп уже лейтенант Монтини. И снова - грохот

выстрелов, взблески пламени, каменное крошево от разбитых барельефов и обломки

священных ворот. Выстрелив, первый ряд мушкетеров опустился на колено, позволяя

второму ряду стрелять через голову. Выстрелив, мушкетеры второго ряда опустились

на колено, торопливо перезаряжая оружие. Когда выстрелит и третье отделение,

первое будет уже готово. Конечно, куда страшнее был бы одновременный залп всех