Краденая победа

темесский святоша, который еще резидент, привел взвод северян, встал у ворот

храма и начал читать проповеди. Мы с женой ему сказали вес, что о нем думаем, а

он велел открыть стрельбу. Ну, я паре-тройке из них шкурку попортил, кому

тальваром, кому этим вот мушкетом башку снес. Мушкет, кстати, тоже от них.

- Вижу. Таких у нас еще нет... и не будет. Оставь его тут, возьми из пирамидки

любой. Если тебя с ним увидят, сам понимаешь... а с женой что?

- Ранили ее. В ногу. Заживет, ничего страшного, только домой нужно поскорее. А

может, лучше к рани - у нее лекари получше, чем я.

- А как ты эту... Лачи, верно? Как ты Лачи подцепил?

- Она...

- Как, как, - нахально перебила Лачи и сплюнула. - Фаранги, гады, саму богиню

оскорбили, а мальчик этот сказал им все, как надо, а потом какому-то дураку из

северян башку снес. Давно бы так... Как я его могла оставить? Да и жену его

жалко, ничего девчонка... Темесцы их в тупик загнали, города-то вы совсем не

знают! Если б я не показала лаз, а потом не вывела бы к крепости - нипочем бы не

выбрались.

- Пратап - хороший воин, - кивнул головой Санджар. - Спасибо, что выручила.

- Спасибом сыт не будешь, - усмехнулась Лачи, уперев руки в боки. - Приходи к

Падмалати в заведение, там и будешь благодарить и прочую дурь про вечную любовь

шептать.

- С меня бутылка... нет, три, - добавил Санджар. - Сама в гости приходи -

когда мы кого из ваших обманывали?

- Там-то не обманете, а здесь... Ладно, не при замужних, - покосилась она на

Амриту. Лицо Пратаповой жены закрывало покрывало, но под ним она была пунцовая,

как лал-изумруд в короне махарани. Она пыталась подумать о чем-нибудь другом, но

с упрямством клянчащей съестное храмовой обезьяны в голове крутились картины

того, чем занимались Лачи с Санджаром. Наверное, тем же самым, чем и они с

Пратапом, только... как-то по-другому, иначе почему, забывая о женах, мужчины

порой ходят к куртизанкам? Санджар наконецпонял свой промах и замолчал. Только

открыл внутреннюю дверь, выводящую на внутренний дворик дворца.

- Погоди, Пратап, с чего вы пошли на ночную службу? - запоздало спросил другой

воин, но все трое уже не слышали.

Скрипнул засов, отодвигаемый в сторону, дверь со скрипом отворилась. Пратап

вошел, отстегнул от пояса тальвар, облегченно поставил в прихожей мушкет. Жаль,

трофейное оружие пришлось оставить, что ни говори, а темесский лучше. Легче, но

стреляет дальше, а главное, точнее, и от него уже не спасет ни щит, ни шлем. И

вместо привычного запального отверстия, куда надо ткнуть фитилем, какое-то

хитрое устройство с кремнем, что само высекает искру и поджигает порох. Железо с

какими-то особыми присадками. Можно не бояться, что при выстреле разорвет. А то

бывает такое: может, стрелок и выживет, но изуродует его так, что мать родная не

узнает, а северяне могут не беспокоиться. Узнать бы, как фаранги этого

добиваются...

В первую очередь муж занялся раной Амриты. Повязка успела стать серой от пыли,

пропитаться кровью, отдирать ее пришлось долго и мучительно. Но кровь уже почти

остановилась, и перевязать по новой куда легче. Снедавшее всю дорогу

беспокойство ослабло, ничего действительно важного пуля фаранга не повредила.

Шрам, конечно, останется - но у него самого их с полдюжины, и что, жена стала

меньше любить?

Теперь - Лачи. Все это время куртизанка послушно стояла в прихожей. Но сейчас

никакая она не куртизанка, а дорогая гостья, избавившая его от смерти и

тягостной необходимости спасать от бесчестия жену.

- Проходи, садись вон там, - предложил он, указав на циновку. Женщина

грациозно уселась на предложенное место. Поскольку жене сейчас каждый шаг -

пытка, принес кувшин с водой и небольшую глиняную пиалу сам. Лачи благодарно

кивнула, отпила, оставив на чашке яркий след помады.

- Вы очень добры к той, кто не знает даже имени отца, - улыбнулась она. - Мы

считаем родство только по матерям, а матерей я могу назвать на двадцать

поколений назад.

- Так почему ты нас выручила? - спросил муж Амриты. - Ты ведь тоже рисковала

жизнью.

- Разве я не сказала, почему? - вопросом на вопрос ответила Лачи. - Мне

нравится, когда наглых наказывают. А фарангская наглость у всех в печенках

сидит. У нас, в квартале Марджани, об этом знают лучше других, северяне

постоянно ходят развлекаться.

- Что может быть нужно им от вас? - удивился Пратап. - Наоборот, они должны

вам радоваться...

- Еще как радуются. Все у нас бывают, только священник этот, который там

командовал - не ходит. Но что-то не верю я в его благочестие. Просто знает, что

если его там застукают, начальство снимет. А что нужно от нас... Видите ли,

фаранги заставляют делать такое, что оскорбляет даже куртизанку. А платят ни

грошом больше, чем наши. Постоянно грозятся разгромить наше заведение. Вот и

приходится... Нет, тебе спасибо, а не мне. Есть еще мужчины в славном

Джайсалмере...

- Мне пора идти к госпоже, - произнесла Амрита. Она уже поняла, что Лачи

меньше всего хочет соблазнять мужа, но оставить их наедине не могла. Не могла, и

все тут. - Лачи, проводи меня, если тебе не трудно. Я попрошу госпожу тебя

наградить.