Краденое счастье

Глава 21

Я открыла глаза в больничной палате и тут же попыталась подняться с постели. Но едва я села, как в руке больно кольнуло. Обернулась, увидела впившуюся в вену иголку катетера. Посмотрела в окно и вскрикнула от неожиданности, заметив свое отражение. Мумия с бинтами на лице и на шее, в какой-то белой робе, завязанной по бокам тонкими тесемками. Тронула забинтованную скулу и поморщилась от боли. Перед глазами промелькнули лезвия ножниц.

С тоской и отчаяньем громко застонала. Это не сон. Не сооон! Схватилась за живот, ощупала свой пах.

В палату вошла медсестра и я тут же бросилась к ней.

— Мой ребенок, он цел? Он жив?

— Лягте на место! — прикрикнула та и быстро выскочила в коридор, — Эй, Вась, а ну сюда бегом!

Вбежал санитар, он тут же скрутил меня, уложил на постель и привязал мои руки к боковым ограждениям кровати.

— Просто скажите мне про моего ребенка! Слышите? Скажитеее мне про ребенка! Твари! Отпустите меня! Вы изверги!

Я кричала и рвалась на постели, колотила ногами и руками. Медсестра куда-то убежала и вернулась со шприцом. Санитар удержал ее за руку.

— А можно ей? Она ж того…беременная.

— Можно. Борис Нестерович сказал колоть если буйствовать будет. От ее психов ребенку больше вреда. Выкинет еще. А нам отвечай.

Но я уже успокоилась. Они могли больше ничего мне не колоть. Я услышала самое главное — малыш цел, и он во мне. Этого было достаточно, чтоб я перестала метаться на постели.

— Не надо. Не колите. Я не буду буйствовать. Не колите! Не надо вредить ребенку!

Медсестра с недоверием посмотрела на меня.

— Нечего мне орать здесь. Сейчас ночь глубокая. Ясно? Еще один писк и вколю тебе лошадиную дозу успокоительного. Родишь потом дауна сама виновата будешь. Мое дело маленькое. Чтоб ты не орала и плод живым оставался. Больше меня ничего не волнует.

Никого и нигде больше ничего не волнует. Только деньги и собственная шкура. Я притихла и больше не кричала. Осмотрела палату, окна, стены и дверь. Я больше не в темнице. Отсюда есть шанс сбежать. Надо успокоиться и понять, как это сделать. Я должна думать ради себя и ради ребенка.

До утра я пролежала в своей кровати. Я мысленно считала. Я успокаивала себя равномерным дыханием. После обхода меня повезли на УЗИ и я снова увидела своего малыша. Теперь он был намного больше и крутился в животе, размахивал ручками и ножками. На этот раз со мной никто не разговаривал. Врач говорил вслух параметры, а медсестра записывала. А я жадно рассматривала силуэт на экране, видела пульсацию сердечка, движения рук и ног, личика.

— Пол мужской запишите. Меня просили убедиться.

Значит ты мальчик. Маленький, сладкий, мальчишка. Мой мальчишка. Прости….я никогда не думала, что полюблю тебя с первого удара твоего крошечного сердечка…Я думала…думала, что ты не принадлежишь мне, что ты чужой и думала смогу отдать тебя….Но это не так. Я ощущаю тебя настолько своим, настолько родным и любимым. И никому тебя не отдам. Ты мой. Моя кровиночка, моя крошечка. Я буду за тебя бороться!

— Николай Алексеевич, к вам пришли насчет этой, — кивнула в мою сторону. Боже. Люди, до чего вас могут довести деньги. Вам заплатили, и я уже не человек. Я уже «эта». Никто. Без права голоса и права на свободу.

— Да, я уже иду. Присмотри за ней. Санитар заберет после обеда.

На меня не посмотрел и даже не вытер мне живот от геля. Я так и лежала с задранной робой и голым низом, покрываясь мурашками от прохлады. Медсестра на меня тоже не смотрела. Ее сотовый зазвонил, и она отошла к окну, открыла форточку, и я поежилась от холода.

— Да сижу тут. Какой перерыв. Меня оставили с какой-то полоумной беременной, которая лицо себе порезала. Там такие рубцы. Ее теперь только пластика дорогая спасет. Та больная на голову. Из-за хрена какого-то. Бросил ее. Говорят, и от ребенка отказаться собралась. Уже продала его сучке одной богатенькой. Лежит тут пока санитар не заберет. Что? Привез? Мне? Та ладно. Шутишь? С Парижа? Охренеть.

Значит вот что эта тварь наплела обо мне. Сама лицо себе порезала…сука! Я тоже отвернулась, чуть приподнимаясь и пытаясь так двинуться, чтоб роба сползла вниз и вдруг мой взгляд остановился на столике.

На стальном подносе лежит шприц с желтоватой жидкостью.

— Если будет брыкаться или орать вколешь ей снотворное и ее вырубит.

— А пока вырубит она мне глаза повыцарапывает?

— Вырубит быстро. Не переживай. И проспит часик точно.