Крадущиеся тени

Бен не видел места преступления, но побелевшее лицо Мэтта, боровшегося с тошнотой, и каменное выражение Бишопа сказали ему о многом. Как и затравленные, полные смертного страха глаза Кэсси. Ему не хотелось даже воображать, чйо представляли собой последствия безумства маньяка, ожидавшие их в амбаре.

– Не думай об этом, – попросил он Кэсси.

– У меня нет выбора. Я просто не могу выбросить это из головы. Возможно, когда-нибудь мне это удастся, но не сейчас. – Она нервно передернула плечами. – Если бы только я могла понять, в чем тут смысл…

– Каким образом поступки маньяка могут иметь смысл?

– Даже у маньяков есть своя безумная логика. – Кэсси смотрела на него, все еще хмурясь. – Возможно, именно это меня и смущает.

– Что именно?

– Ну… впечатление такое, что его бросает то в жар, то в холод. Первая жертва обнаружена вдали от того места, где она была убита. Место преступления выглядело аккуратно, на теле практически никаких следов, кроме той раны, которая оказалась смертельной, орудие убийства не найдено. Вторая жертва обнаружена в том помещении, где она была убита, повсюду кровь, орудием послужил нож, найденный и оставленный на месте преступления. Из дома второй жертвы он уносит другой нож, чтобы использовать его для очередного убийства. Она тоже найдена в том самом месте, где была убита, но само место опять-таки выглядит так же, как до убийства. А теперь вот это. Он сам изготовил орудие убийства и забрал его с собой, когда покончил с ней, но ему было мало просто убить ее. Ему было мало изнасиловать ее. Ему непременно надо было раскрамсать ее на части…

– Чтобы раскромсать тело на части, кухонного ножа мало, – со вздохом заметил Бен.

– Он воспользовался топором, – пояснила Кэсси. – И оставил его на месте преступления. – Ее голос не дрогнул. – Он забрал е собой гарроту, но оставил топор в амбаре.

Бен не стал спрашивать, откуда ей это известно. Вместо этого, стараясь говорить так же спокойно и сдержанно, как она сама, он сказал:

– Итак, он как будто владеет собой, когда убивает первую жертву, и приходит в неистовство, когда убивает следующую. Можно подумать, что ему необходимы… эти вспышки буйства?

– Я не знаю, но меня это беспокоит. Если бы не монеты, я бы сказала, что он пытается замаскировать некоторые из своих убийств. Но это не так. Оставляя монеты, он все равно что ставит подпись. Он не может этого не знать.

Мэтт сообщил им, какую монету преступник оставил на месте убийства Дианы Рэмзи. Это был один цент. Помещенный на лбу между выколотыми глазами.

Кэсси устало потерла виски, пытаясь осмыслить безумную логику маньяка. Бен невольно содрогнулся, вообразив прикосновение холодной монеты к своей коже.

Ему хотелось быть поближе к Кэсси, ни на миг не выпускать ее из виду. И не только потому, что убийца знал, кто она такая; сама Кэсси казалась одержимой желанием во что бы то ни стало вступить в контакт с этим ненормальным, не считаясь ни с чем и даже не пользуясь помощью проводника.

Во всяком случае она ясно дала понять, что он ей не нужен в этом качестве. Ему страшно было подумать, что все дело именно в этом: Кэсси настолько отдалилась от него, что больше не желала иметь с ним ничего общего даже ради спасения своей жизни. Хотя еще неизвестно, под силу ли ему спасти ей жизнь.

– Я что-то пропустила, – сказала она, обращаясь скорее не к нему, а к себе самой. – Что-то важное… Сама не знаю что.

– Мне не хотелось бы даже думать об этом, но… ты не допускаешь возможности существования двух убийц?

Кэсси с готовностью кивнула:

– Такое случается. Но я твердо уверена, что один и тот же человек убил всех этих женщин.

Бен знал, что Мэтт пришел к тому же выводу на основании весьма скупых данных, предоставленных медиками, а также наличия монет и идентичности поз, в которых были найдены первые три тела. К тому же на месте самого последнего преступления был найден отпечаток мужского сапога. Сравнительный анализ еще не успели провести, но Мэтт был твердо уверен, что отпечаток окажется идентичным одному из тех, что были обнаружены в кухне Айви Джеймсон. По мнению Мэтта, все эти факты подтверждали наличие одного убийцы.

– Хотела бы я понять, что именно меня смущает, – пробормотала Кэсси.

– Ты слишком устала, – напомнил Бен.

– Я проспала больше двенадцати часов.

– А может, этого было мало.

Легкая улыбка промелькнула у нее на губах.

– Мне всегда мало. Но я в порядке, Бен. Я же тебе говорила, что не сломаюсь, и это правда. Я крепче, чем кажусь на вид.

– Я только….

– Знаю, ты беспокоишься обо Мне. Не стоит.

– Все-то тебе известно. А сама говоришь, что я окружил себя стенами. От тебя ничего не скроешь, – усмехнулся он, решив обратить разговор в шутку.

Кэсси ничего не ответила, только опять нахмурилась, уставившись в кофейную чашку.

Может, он ее слишком навязчиво опекает? Давит на нее? Ответа Бен не знал. Впервые в жизни он испытывал желание защищать и оберегать женщину; судя по всему, он действовал не слишком умело и не сумел этого скрыть.

Тем более что Кэсси такая независимая… и такая недотрога.