Крадущийся тигр, затаившийся волк (СИ)

— Можно просто Мэй, спасибо, — Мэй приходится приложить усилие, чтобы не закатить глаза.

— Хорошо, Мэй, — секретарь солнечно улыбается и наверняка думает, что на ее лице не отразилось облегчение, — средний балл в четыре и три десятых это великолепный результат, и ваш танец поразил комиссию… Как давно вы танцуете?

— Всю жизнь, — извиняющийся тон этой девицы не даёт расслабиться. Она поступила или нет?

— Дело в том, что наш колледж уже набрал учащихся из национальных меньшинств, и эта квота закрыта. Но мы будем очень рады видеть вас по нашему стандартному контракту. Более того, комиссия настолько впечатлена, что мы готовы предоставить вам скидку в тридцать процентов на обучение…

Дальше Мэй не слушает. Побелевшими губами она механически произносит «благодарю, мне нужно подумать» и выходит из колледжа. Единственный раз, когда ее принадлежность к «нацменьшинствам» могла сыграть ей на руку, не выгорел.

В автобусе до дома Мэй бессмысленно пялится в окно. Поступление в колледж было единственным шансом вырваться из серости и убогого окружения. Мэй старалась изо всех сил. Но часто оказывается, что изо всех сил — недостаточно, даже если ты живешь в обнимку с учебниками, приходишь танцевать в студию к шести утра, а по ночам бегаешь с подносами и стаканами для посетителей забегаловки. Колледж искусств и науки должен был стать первой ступенью на пути к мечте, но не стал.

Дома отец по одному взгляду понимает, что не вышло.

— Не получилось, — Мэй тускло улыбается, не желая еще больше расстраивать его. — Мое место занимает какой-нибудь индеец. Или латинос. Хотя мне дали скидку на обучение.

На этих словах Ичиро Накамура оживляется.

— Значит, не все потеряно! Я могу устроиться на еще одну работу, возьмем кредит…

Мэй замечает знакомый лихорадочный блеск в глазах отца. Точно так же он смотрел, когда старался добыть денег на лечение матери Мэй. Та умирала болезненно и мучительно. Страховки не хватало, и Ичиро даже пошел на преступление, подделав документы и получив компенсацию за своего, уже к тому моменту умершего, отца. Рак сожрал двадцать тысяч долларов и не подавился, а мама умерла все равно.

— Не надо, пап, — Мэй мягко касается его руки, — я сама, ладно? Я взрослая, заработаю. Тебе пора пожить для себя.

Отец беспомощно улыбается в ответ.

— И что ты будешь делать? Пахать официанткой, чтобы оплатить колледж?

— Почему официанткой? — Мэй сохраняет невозмутимость. Не надо ему знать, как именно Мэй планирует зарабатывать на достижение своей цели. — Я буду танцевать. Возможно, давать уроки.

В Иллинойсе было намного проще — там огромный пласт из японцев, и среди своих было легко. Но маме был нужен теплый и сухой климат, и они перебрались туда, где было достаточно дешевое жилье. Сейчас все связи потеряны, и бросать отца — единственного, кто у нее остался, — совершенно не хочется. Но искать другое жилье все равно придется, иначе придется объяснять, почему она уходит на работу вечером, а приходит под утро. Мэй не соврала в самом главном: она действительно будет танцевать. Но на каком-нибудь бурлеске много не заработать, ей нужно место, где деньги будут приходить не только в виде еженедельного чека, но и падать прямо в трусики.

Альбукерке, 1991 год, Качайна Хиллз

— Ты хорошо подумал? — мать говорит мягко и осторожно.

Отец, в отличие от неё, не скрывает раздражения:

— Ни хрена он не подумал, Итимару! Наш сын — полицейский!

Масамунэ опускает голову ниже, но от своего решения отказываться не собирается.

— Это важно для меня, отец, — он говорит тихо, но твёрдо, и указывает на чек, лежащий между ними. — К тому же, в полицейской школе обучение дешевле, и вы сможете переехать в нормальный район, денег хватит на все.

Отец обрушивает кулак на стол.

— Следующий Араи будет не врачом, не юристом, а копом? И ты решил, что я дам на это деньги?

— Если нет, я пойду в армию сразу, минуя обучение в школе полиции, — Масамунэ почти шепчет. Инстинктивно он все ещё ждёт, что тяжелая отцовская рука может опуститься и на его голову, хотя он уже вырос выше и шире в плечах. — Спасать жизни можно не только в операционной.

Решение пойти работать в полицию зрело давно. По каким бы причинам родители ни переехали именно в Альбукерке, прошлого уже не изменить — Масамунэ вырос в одном из самых криминальных городов США. Штаты — настоящая мясорубка для всех наций. На севере, западе и востоке господствуют белые, но здесь, совсем рядом с мексиканской границей, они все равны. Равны в том, насколько херово живётся всем.

Масамунэ повезло закончить одну из лучших школ в Альбукерке, но район, в котором она находится… Не раз и не два ему приходилось отстаивать свою позицию кулаками. А уж сколько раз ему приходилось оттаскивать Такао на себе к дедушке Чонгану, просто потому что Такао отличается ещё сильнее, Масамунэ даже не считал.