Край бесконечности

У каждого в руке зажат монитор здоровья, а в другой маленькая пластинка. Раздавая пластинки, Конни говорит, что они завибрируют, когда подойдет их очередь, а на самом деле они фиксируют все, что не положено отслеживать через монитор здоровья: ДНК, гормональный баланс, выделения кожи. Мы будем в курсе, если у кого-то есть склонность к шизофрении или биполярному расстройству, если в генах слишком много деменции и тому подобного, если в крови есть маркеры гипертонии, диабета и прочих болезней, с которыми мы вправе иметь дело, хотя они влетят в копеечку компании, если у кого-то из-за стресса от нашего наблюдения удар случится на десятилетия раньше статистической вероятности.

Ну да, это незаконно, но мы так делаем. Потому что, если не выполоть все сорняки, виноватой всегда окажется ПиП. Мы же виноваты и тогда, когда кто-то сдуру врезается в космическую станцию или просто, забыв о маршрутной карте, сворачивает в великое ничто, не запасшись топливом, кислородом и здравым смыслом. Обычно таких идиотов отлавливают прежде, чем они погубят корабль, пассажиров и команду или (что, с точки зрения многих компаний, еще хуже) сбросят или уничтожат груз.

Все остальное – на усмотрение таких как я. Нам положено отсеивать психов, прежде чем они съедут с катушек, даже если до срыва им еще пять десятков лет.

Отсюда и незаконный мониторинг. Получив тревожный сигнал, я найду на чем завалить претендента.

Пусть себе жалуются. На обращение в суд уйдет целая вечность, а к тому времени годы моей кабалы истекут, и отдуваться за меня будет кто-то другой. Если суд разберется. Мы с Конни недурно заметаем следы, особенно она. Потому что платят ей меньше, работать предстоит дольше, а значит, она в десять раз сильнее рискует, что придется расплачиваться по иску.

Она, пока дожидалась меня, успела выполоть четверых – наверное, послала на дополнительную практику в надежде, что парням надоест. А может, они не сдали и положенных экзаменов, – не мое это дело, честно говоря. Просто вижу – в креслах должно было дожидаться десять тушек, а сидит всего шесть.

Ура-ура! Может, закончу пораньше.

Ага, а может, из моей задницы на древнем «Сатурне-пять» вылетят свиньи и запоют гимн сгинувшего Советского Союза. Да-да, я – фанат истории космоса. Да, потому и попал на эту работу.

Поэтому и еще из-за огромного желания спать только в собственной постели. Я даже за грузовые рейсы не брался, сколько бы боссы меня ни упрашивали. Военный пилот первого уровня – нас очень мало, – уходя в отставку, не остается без предложений работы.

Я отпахал свое в невесомости. И в опасных зонах. И подписался в эту контору в надежде на тихую жизнь.

Ага, как же. Тихую.

Каким местом я думал?

Нет ничего опаснее, чем нервный новичок в пробном рейсе.

Пока я это понял, испытательный срок закончился, и сбежать я уже не мог. Застрял здесь, пока не пройду первую серию тестов на отказ (а там раздел 52 такой сложный, что никак не подделаешь) – или пока не истечет срок контракта.

Сменил одного хозяина из госструктур на другого, одну опасную зону – на дюжины, одну головную боль – на бесконечные кошмары изо дня в день.

Ну ладно – не бесконечные. На сегодняшний день меня ждет всего шесть. Разного размера, разного возраста, с разным уровнем амбиций. Вот молоденькая красотка сидит на краешке стула, сжимая свою пластинку так, словно решила затискать до смерти. Глазами стреляет во все стороны. Тощая – в хорошей форме, волосы коротко подстрижены. Готова ко всему.

Три довольно молодых парня: двое мускулистые, один, пожалуй, не во всякую рубку влезет. Хорошенько просмотрю его пластинку, прежде чем допускать к испытаниям. А этот постарше, в волосах соль с перцем, морщины у губ – возможно, пересдача. Наркотики? Алкоголь? Состояние здоровья? А может, просрочил права. Или кто-то заказал повторную квалификацию, – но такое редко бывает.

Женщина тоже немолодая, руки скрестила на груди, голову откинула, глаза закрыла. Эта здесь не в первый раз и боится выдать нетерпение.

– Кого-то повыдергивала? – как можно тише обращаюсь я к Конни.

– Уже выставила, – отвечает она.

Я беру одну из сложенных за стойкой пластинок и поднимаю бровь в безмолвном вопросе: пришлось ли кого-то отправить из-за химического состава пота, генетической предрасположенности или проблем с нервами?

– Все согласно отчетам, – говорит Конни.

Согласно отчетам. Мы не можем отказать претенденту, если он обзавелся врачебным допуском или сам упомянул о гипертонии, психических заболеваниях родственников или о том случае, когда, съехав с катушек, угрожал пассажирам оружием. Ну ладно, последнее в любом случае ведет к дисквалификации, но я всегда подозреваю, что они готовы на какую-нибудь пакость в этом роде.

– Ладно, – устало тяну я, заранее ужасаясь предстоящей работе. – За дело.