Край бесконечности

Честное слово, я не ожидала, что все пойдет по такому сценарию. Как правило, я не сплю с клиентами. Когда Сканда настоял на том, чтобы сопровождать меня к астероиду, я предупредила его о своих обычных требованиях и условиях. Мой корабль – мои правила. На «Лунной шаланде» не так много личного пространства, и наш полет туда и обратно должен был оставаться строго деловым. Точка.

Но, по правде, уговорить меня Сканде не составило особого труда. Он был обаятелен, красив и хорошо знал, чего хочет. Именно последнее привлекло меня больше всего.

Он уже выбрал подходящий астероид. И ему нужно было находиться здесь, стать свидетелем. Кто я, чтобы спорить?

Вскоре началась работа.

Я управляла ботами. Нетерпеливыми роями они вылетали из «Лунной шаланды». Какие-то были снабжены лазерами и плазменными резаками. Другие предназначались для прокладки туннелей: часть из них бурила скважины, а другая устанавливала туда заряды. Пока дроны суетились, по бокам космолета появились огромные манипуляторы для работы с астероидом. В каждом из них было множество различных инструментов для отбора проб и резки камня. Благодаря дистанционникам, я могла работать с астероидом как будто с глиной. Грязь под ногтями – это я любила больше всего.

Ваяла, как Микеланджело.

Халтущики, вроде Йиннинга и Тарабулуса, могли бы закончить скульптуру за несколько недель. Но я делала ее на совесть, а это означало месяцы кропотливой работы. Месяцы, в течение которых на корабле в сотнях световых минут от цивилизации находились только мы двое.

Каждой секундой этого времени я наслаждалась.

Сканда выполнил обещание. Он заплатил за скульптуру вперед. С этими деньгами я могла теперь быть вольным художником годами. Сканда даже оплатил счета за ремонт «Лунной шаланды».

Интересовало ли меня, откуда у него деньги?

Так, слегка. По сути мне, конечно, было наплевать. Было очевидно, что он богат. Но в Системе жили миллионы богачей – а иначе, кто бы платил за войдолеты?

Когда я работала, Сканда уединялся в рубке и решал там какие-то деловые вопросы. Кажется, его не беспокоило, стану я подслушивать или нет. Но постепенно у меня появились некоторые представления о его деловых интересах и о том, что они означают для меня.

Тем временем я снимала камень слой за слоем, и постепенно в астероиде начало проявляться лицо Давида. И хотя работа кипела, я знала наверняка, что в любой момент мой труд может пойти прахом. Даже самые лучшие способы диагностики и сканирования имели погрешности, а в моем распоряжении было далеко не идеальное оборудование. В астероиде скрывалось множество хрупких участков и следов древних столкновений с метеоритами. Какие-то из них располагались удачно, в тех местах, где надо было удалять породу. В этом случае казалось, что астероид, превращаясь в голову Давида, сам пытается избавиться от лишнего. Другие шли вразрез с моими планами. Маленькая ошибка с закладкой заряда или неправильно выбранное направление для лазерного луча могли запросто разрушить щеку или надбровную дугу скульптуры.

Конечно же, я могла восстановить такие повреждения довольно легко, но так низко еще ни разу не падала. Это был трюк из арсенала Йиннинга и Тарабулуса. Да и сомневалась я, что такие приемы понравились бы Сканде. Если он хотел воссоздать голову Давида, то работа должна быть выполнена так же безупречно, как труд Микеланджело.

И у меня получалось. Постепенно стали видны волосы и лицо. Щеки и нижняя челюсть все еще скрывались в камне. Из-за этого казалось, что у юноши курчавится старческая борода. Правда, долго она не протянула. Я «отстригала» завитки, каждый из которых был размером с дом. Следующий месяц примерялась, что делать дальше с получившейся поверхностью. Получалось, мне понадобится еще три месяца, максимум четыре или пять, чтобы закончить.

В итоге должен был получиться величественный шедевр. Никто пока не делал ничего подобного. Я представляла, как в будущем, через миллионы или миллиарды лет, представители других цивилизаций наткнутся на эту скульптуру, кружащую вокруг Солнца. Интересно, что сделают они с этим ликом, глядящим на них пустыми глазницами? И будут ли у них хоть малейшие представления о тех обуреваемых страстями созданиях, что сотворили его?

Работа выматывала, несмотря на ботов. В промежутках, когда я уставала так, что не могла больше управлять аппаратурой, мы вместе со Скандой парили в обзорном пузыре. Обнаженные, обнявшись, мы погружались в гоггловидение.

Я немало полетала по Солнечной системе, но Сканда бывал в местах, о которых мне оставалось только мечтать. Я старалась не думать о будущем и просто наслаждалась временем, пока мы вместе. Навряд ли Сканда остался бы со мной после окончания работы. Сколько бы денег на счету у меня теперь ни лежало, я по-прежнему была простым резчиком астероидов.

Но Сканда заставил меня задуматься. С помощью гоггловидения он немало мне показал. Например, промышленные потоки, пути, по которым обработанная материя шла от изготовителя к клиенту.