Край чудес

Тарас осторожно выпустил из рук кроссовку и поднялся на ноги. Земля под корнями дерева была рыхлая и сырая, пришлось опереться на ствол, чтобы ноги не разъехались. Ствол оказался неожиданно теплым, шершавым на гребнях бугорков и гладким между ними. Нож прошелся по коре, глубоко вгрызаясь в нее, но было это давно, от раны остались шрамы. При свете фонаря, который Кира упорно держала в вытянутой руке, легко было считать нацарапанное – кривой контур прямоугольника со скругленными углами, а внутри латинские буквы, складывающиеся в невнятное NIMOSTOR.

– Здорово, правда? – подхватила Кира.

Ей, сидящей на холодной земле с вывихнутой лодыжкой, было веселее, чем Тарасу, которого взяла оторопь от букв, выцветших на коре.

– Дебилы, – сквозь зубы процедил он и отвернулся.

– Ты чего? – не поняла Кира.

Написанное в идиотских статьях становилось правдой. Прямо на их глазах пустая выдумка о сектантской братии «Нимостора» обретала плоть. След их, оставленный на дереве лет сорок назад, поблек, но не стерся. А к нему, словно металлическая стружка к магниту, притягивались все остальные бредни. Расчлененные собаки, убитые бомжи и замученные подростки из семей, которые принято называть равнодушным «неблагополучные». От этого у Тараса защемило под лопаткой и колючей проволокой стянуло грудь.

– Пойдем отсюда, – нехотя буркнул он.

– Погоди, а снимать?

Кира подтянула к себе ногу и поморщилась.

– Темно, придем в заброшку и снимем. – Тарас отобрал у нее фонарик, посветил через кусты, камера валялась на траве и тихонько сырела.

– Думаешь, там будет студийный свет?

Тарас не ответил, протянул ей руку:

– Подняться сможешь?

– Без сопливых, – хмыкнула Кира, но за руку взялась, попыталась встать и скривилась от боли. – Черт.

– Не черти, – припомнил ей Тарас, наклонился, обхватил ее за подмышки, потянул на себя. – Стой тут.

Кира послушно застыла на одной ноге, как большая цапля. Тарас всучил ей снятый ботинок и вернулся к камере, засунул ее в рюкзак, закинул на плечи. Бессмысленность их вылазки раздражала, от холода и неясной тревоги хотелось поскорее вернуться в машину.

– Ты где? – жалобно позвала его Кира.

Выход они нашли без навигатора. Стоило схлынуть охотничьему азарту, и дерево оказалось совсем близко к цивилизации. Кира сопела на руках у Тараса, который старался ступать мягко, чтобы не тревожить больную ногу. Прижимал к себе ее невесомое тело, замедлял шаг, чтобы продлить их путь до машины.

– Не тяжело? – спросила Кира, утыкаясь носом ему в щеку.

Губы оказались так близко к губам, что Тарас запнулся. Кира испуганно ойкнула и отстранилась.

– Не тяжело, – ответил Тарас, чувствуя ее горячее дыхание, мятное, как чай в термосе, который они забыли у дерева.

⁂

Лестница под ногами гулко вибрировала. Звук появился на секунду раньше ощущения – глубокий и нутряной, проник между костей и тканей и начал мелко колебаться там.

– Это что вообще? – вырвалось у Тараса.

Идущий впереди него Южин вцепился в остаток перил. За спиной тихо ойкнула Кира. В голове тут же вспыхнуло – грунтовые воды. Лихоборка сорок лет подтапливала сваи в подвале, но рухнуть они вздумали только сейчас. Дождались. Тарас шагнул через три ступени и схватил за плечо Костика.

– Надо уходить?

Проводник благостно улыбался.

– Подрожит и перестанет, – сказал он, дернул плечом, высвобождаясь. – Край рядом, вот и волнуется.

Тарас глянул на Киру. Та закатила глаза, но вжиматься в стену перестала.

– Не отставайте, – попросил Костик и зашагал по лестнице.

От дрожащих перил поднималась пыльная взвесь. Южин достал телефон, кивнул Тарасу – мол, подсвети, и начал снимать завихрения.

– Мы находимся в лестничном переходе… – Сбился, поморщился. – Надо переснять, – сказал он обычным голосом и тут же перешел на таинственный полушепот: – Мы находимся на лестнице между седьмым и восьмым этажами. До легендарного Края осталось не больше двадцати ступеней вверх. Лестница вибрирует под нашими ногами. – Он замолчал, пыль взвилась еще выше. – Возможно, вы слышите гул, который разносится по бетонным сваям. Наш проводник назвал его дрожью. ХЗБ дрожит. – Сделал финальную паузу. – И мы вместе с ней.

Сдавленный смешок раздался на мгновение раньше, чем Южин отключил камеру. Кира смотрела на него, не скрывая пренебрежения.

– Неужели на это ведутся? – спросила она.

Отвечать Южин не стал. Смерил ее взглядом и повернулся к Тарасу.

– Обрежешь потом, – процедил он так, будто вырезать нужно было не смешок из записи, а саму Киру из жизни.

Тарас пропустил Южина вперед, перехватил Киру.

– Ты чего? – пробормотала она, но вырываться не стала.

– Перестань его бесить…

– Почему это?

На правой щеке у Киры проступило красное пятнышко капилляра. В шестом классе, пока у Тараса была ветрянка, она успела подраться с новым соседом по парте и долго ходила с синяком. Потом синяк спал, но пятнышко появлялось время от времени. Особенно на холоде.

– Замерзла? – тут же спросил Тарас.

– Немного. Так почему мне нельзя его бесить?

Тарас стащил рюкзак и принялся искать в нем запасную куртку.

– Потому что он заплатил нам кучу денег. И должен еще одну.