Край навылет

Спрос на волынщиков был спор. Дитер, ныне зарегистрированный как S-корпорация, сговорился с парой других однокашников по УКМ, и после 11 сентября они просто утонули в заказах – ангажементов столько, что он не знал уже, что с ними делать, свадьбы, бар-мицвы, открытия мебельных магазинов…

– Свадьбы? – грит Максин.

– Он грит, ты удивишься, сыграть панихиду на свадьбе, всякий раз хохот.

– Могу себе представить.

– Похорон копов они немного делают, у копов, очевидно, есть собственные ресурсы, главным образом – частные мероприятия, вроде того, на котором были мы. Дитер пустился философствовать, сказал, время от времени бывает стрессово, он себя чувствовал подразделением экстренных служб, в постоянной готовности, дожидаясь вызова.

– На следующие…

– Ага.

– Считаете, он мог быть каким-то опережающим индикатором?

– Дитер? Типа волынщиков предупреждают перед тем, как случится следующее? Дичь какая же?

– Ну а после – вы и муж светски пообщались с Дитером?

– А-ха? Они с Гейбом даже могли дела какие-то замутить.

– Ессессно. Для чего еще бывшие сожители нужны?

– Судя по всему, они планировали некий совместный проект, но со мной никогда им не делились, и, чем бы он ни был, в бухгалтерии он не засветился.

Совместный проект, Гейбриэл Мроз и тот, чья карьера зависит от широкомасштабной общественной скорби. Хммм.

– А вы когда-нибудь в Монток его приглашали?

– Вообще-то…

Знак для терменной музыки, а ты, Максин, держи себя в руках.

– Этот раскол у вас – может, и нет худа без добра, Талит, а вы тем временем… позвоните матери.

– Считаете, надо?

– Считаю, давно пора. – Плюс запоздалая мысль: – Слушайте, это не мое дело, но…

– Есть ли дружок. Конечно. Может ли помочь, хороший вопрос. – Потянувшись к бутылке «Гипнотика».

– Талит, – стараясь не подпускать в голос как можно больше усталости, – я знаю, что мол-чел есть, а «дружок» он разве что лишь для вашего мужа, и, если честно, все это далеко не так пикантно, как вы надеетесь… – Изложив ей сокращенную версию задка Чэзза Лярдея, включая их женосидельческий уговор со Мрозом. – Это подстава. Покамест вы делаете все в точности так, как от вас хочет муженек.

– Нет. Чэзз… – Будет ли здесь дальше «…меня любит?» Мысли Максин убредают к «беретте» в сумочке, но Талит ее удивляет. – Чэзз – хер с приделанным к нему восточным техасцем, один другого стоит, можно сказать.

– Минуточку. – На краешке зрительного поля Максин уже некоторое время что-то мигает. Оказывается – индикатор на маленькой камере ЗТВС[144] в одном полутемном углу потолка. – Это мотель, Талит? Кто сюда установил эту штуку?

– Ее здесь раньше не было.

– Думаете…

– Было бы логично.

– Стремянка есть? – Нет. – Метла? – Есть швабра с губкой. Они по очереди лупят по камере, как по злонамеренной хай-тековой пиньяте, пока она не рушится на пол.

– Знаете что, вам надо быть где-то побезопаснее.

– Где? У мамы? До бомжихи один шаг, я-то ладно, она сама себе помочь не может.

– Где, мы разберемся, но они свою картинку только что потеряли, придут сюда наверняка, нас тут быть не должно.

Талит закидывает пару каких-то штук в преувеличенную наплечную сумку, и они перемещаются к лифту, двадцать этажей вниз, через акцентированный золотом вестибюль размерами с Гранд-Сентрал, с его цветочными композициями на четыре-цифры-в-день.

– Миссис Мроз? – Швейцар, разглядывая Талит с чем-то между опаской и уважением.

– Ненадолго, – грит Талит. – Драгослав. Что.

– Тут два эти парня возникли, сказали, что «скоро с вами повидаемся».

– И все? – Озадаченная морщинка на лбу.

У Максин случается мозговая волна.

– Русский рэп, случайно, не читали?

– Они самые. Будьте так добры, скажите им, я вам все передал? Типа, я обещал?

– Они славные ребята, – грит Максин, – правда-правда, не стоит волноваться.

– Волноваться, извините, и близко этого не обозначает.

– Талит, вы не…

– Я не знаю этих парней. А вы, однако, похоже, да. Ничем не хотите поделиться?

Они отбрели на тротуар. Над Джёрзи свет сливается, вокруг никаких такси и до подземки не одна миля. Не успевают сообразить, как из-за угла на очевидно новой гидравлике по кварталу подъезжает, да, это «ЗИЛ-41047» Игоря, сегодня вечером разукрашенный под полномасштабную шмаравозку, золотые кастомизированные ободы вращающихся колпаков с мигающими красными СИДами, хай-тековые антенны и нанесенные под низкую подвеску полосы – с визгом тормозит рядом с Талит и Максин, из него выскакивают Миша и Гриша, в одинаковых темных очках «Оукли-Через-Верх» и с «ПП-19-бизонами», которыми направляют Талит и Максин на заднее сиденье лимузина. Максин удостаивается профессионального, если не вполне учтивого обхлопывания, и «кошак» у нее в сумочке попадает в список недоступного.

– Миша! Гриша! А я тут думала, что вы такие джентльмены.

– Пушку вернем, – Миша с дружелюбной ухмылкой из нержавеющей стали, проскальзывая за руль и шмаровозя прочь от поребрика.

– Сокращаем осложнения, – прибавляет Гриша. – Помните «Хороший, плохой, злой», противостояние на троих? Помните, какой гимор даже смотреть?

– Могу ли я спросить, ребята, что происходит?