Край земли-2. Огонь и пепел

– Пресыщение, – проворчал Герман Самсонов, размешивая ложкой мед в кружке с хвойным чаем. – Пресыщение и обнищание. Ну, или, хрен его знает. Я не силен, знаешь ли, во всяких экономических науках и прочей жлобской срани. Но вот как я все вижу. Весь наш истлевший мирок был так устроен. Всякие там акулы капитализма жаждали прибылей и сверхприбылей. И не было такого преступления, на которые магнаты не пошли бы ради прибыли в триста процентов. Оттого и приучали они нас менять свои смартфоны каждый месяц, компьютеры и телевизоры каждые полгода и машины каждый год. Ах, у тебя нет денег на это? Ну, так забудь о выходных, об отпуске и вкалывай на дядю, как раб в древнем Риме. А еще лучше, возьми кредит в банке. Протяни руки и попроси защелкнуть кандалы на запястьях. И вот тут и наступает либо пресыщение, либо обнищание. Одни людишки пресытились и не хотели больше гнаться за новинками бесконечных кварталов с супермаркетами и бутиками. Другие влезли в такие долги, что им легче повеситься либо призадуматься о какой-нибудь мировой революции. И тут-то сверхприбыли капиталистов и начинают проседать. Кризис, экономический, ептыть! Это же очевидно! И что в этом случае думают магнаты? А то, что пора этот человеческий муравейник как следует встряхнуть. Дефрагментировать, ну или что-то в этом духе. И пустить в ход самый экстренный метод получения сверхдоходов – большую войну! Ты что же, Андрей, думаешь, эти америкосы на том берегу все это затеяли? Да там простые работяги да служаки, вроде нас. Они были такими же заложниками своих буржуев, капиталистов и политиков, как и любой плебей в любой стране нашего почившего мира. Но нам говорили, что они плохие. А им говорили, что мы плохие. Нам все это втирали в мозг точно так же, как и то, что надо брать кредиты и постоянно покупать барахло. Даже если у тебя уже есть это барахло, ты должен непременно купить новое. Ты ведь не хуже, чем сосед? И главное помни – те, другие, они враги. И бегом в супермаркет, за барахлом! А, нет! Сначала в банк, за кредитом! А потом пойдешь убивать и умирать.

Жаров приложил ладонь ко лбу и тяжело вздохнул:

– Господи, Палыч, что за херню ты сейчас несешь, а?

– Я тебе объясняю, дурень, что ни к чему нам с ними воевать, особенно теперь, когда какие-то уроды явились сюда и сожрать нас всех хотят!

– Не ори на меня и прекрати оскорблять!

Самсонов отпил свой напиток и поморщился:

– Все равно горькая, бляха-муха. И чего это диктаторы все такие обидчивые и непонятливые?

– Завязывай уже со своими шутками, Палыч. Сегодня несколько наших ребят погибло!

– А если бы ты начал войну с теми американцами, сколько погибло бы? Или это не считается, просто потому что ты так захотел?

– Это неправильно, что они здесь, на нашей земле, – брезгливо отмахнулся Андрей.

– И чего неправильно-то? Они нас убивать и сожрать не пытались ведь, в отличие от этих разукрашенных чертей. Верно?

– Это они пока не пытались.

– Так ведь и я пока не пытался. Может, и мне войну объявишь? Ну, так, на всякий случай.

– Да иди ты, – поморщился Жаров. – И без тебя тошно.

Он снова принялся разглядывать сквозь дымку берег, покрытый руинами административного центра полуострова. Туман рассеивался и будто делал это украдкой. Совсем незаметно для глаз. Надо отвести на какое-то время взгляд, а затем снова взглянуть в том же направлении, чтобы понять это. Уже проглядывались развалины порта и слои городских руин на пологих сопках Петропавловска.

– Это еще что за хреновина? – проворчал Самсонов и потянулся к лежащему на приборной панели биноклю.

– Что там? – равнодушно и задумчиво спросил Андрей.

– А вот сейчас поглядим. – Старый мичман уставился почему-то в небо.

– Орланов белоплечих что ли не видел?

Герман охнул и отвел бинокль от лица. Затем снова прильнул к окулярам.

– Да чтоб меня!

– Что там такое? – нахмурился Жаров.

– Это же… Это же квадрокоптер! Это же очевидно! Квадрокоптер!

– Что? – Андрей выхватил бинокль и также устремил взор в небо. В это время снаружи послышалась какая-то суета. Люди, находившиеся на палубе тральщика, оживились.

– Ни хрена себе! – раздался почти что истерический вопль снаружи.

В рубку ворвался один из мотористов:

– Мужики! Справа по борту! Восемнадцать кабельтовых!

Жаров опустил оптический прибор и повернул голову направо. В сторону выходящего в Тихий океан пролива и полуострова Крашенинникова. В тот же миг над бухтой раскатистой волной пронесся жуткий бас корабельного гудка. Андрей замер, увидев «существо», которому принадлежал этот голос.

Сквозь рассеивающийся туман уже был отчетливо виден огромный корабль. Пожалуй, берега Авачинской бухты еще никогда не видели корабля таких размеров. Трудно понять, какая у него осадка, но над водой он возвышался метров на семьдесят. В его тени мог бы спрятаться двенадцатиэтажный дом, а в брюхе пара атомных подводных лодок.

– Боже правый! – выдохнул Жаров, взглянув в бинокль. Сразу бросились в глаза отделанные человеческими черепами и позвонками леера, и жуткий флаг из человеческой кожи он разглядел также. – Это авианосец?! Чей?!