Крайне аппетитный шотландец (ЛП)

Я сразу же чувствую себя плохо; разыгрывать безутешную жену, когда я не имею права быть ею. Дело не в том, что я не скорблю, потому что я оплакиваю его, но мое горе не идет ни в какое сравнение с чувством вины, которое гложет меня ежедневно. А теперь я чувствую себя виноватой, потому что никогда не доверяла Айви, чтобы сказать ей, что я начала замечать все это. Виноватой в том, что у меня по-прежнему возникают такие предательские мысли, даже несмотря на то, что он умер.

— И даже теперь ты хочешь цепляться за это? За эту любовь? Даже после всего, что он натворил? — неверие отражается в ее тоне и на лице.

— Ты этого точно не знаешь. — Мое сердцебиение снова ускоряется. Я не хочу говорить об этом — это не значит, что я не думаю об этом каждый день.

— Я говорю не о его самоубийстве.

— Пожалуйста, не говори этого. — Я поднимаюсь с дивана, словно невидимые нити тянут меня вверх. Виновата. Виновата. Виновата. — Никто этого не знает наверняка. — Никто не может знать — это мог быть несчастный случай, и, если никто не знает, может быть, я смогу убедить себя, что это была не моя вина.

— О, детка, — мягко говорит Айви. — Ты должна посмотреть фактам в лицо.

— Я смотрю фактам в лицо — каждый день! Я рассматриваю вероятность, что он вышел на своей яхте в море, основываясь на одежде, оставленной на палубе. Может он решил искупаться, у него свело ногу, и он утонул? Может у него случился сердечный приступ? Или он сделал — сделал это намеренно? Сделал ли он — сделал...

— Я говорю не о том, как он умер. Я говорю о других вещах.

Вещах, которые довели его до самоубийства.

Замолчи. Просто перестань. — Я сжимаю руками виски, моя голова, кажется, сейчас взорвется. — Я не могу говорить об этом прямо сейчас, ладно? Просто не могу. — И я снова умоляю, опуская руки, обхватывая себя за талию и замыкаюсь в себе.

— Если не сейчас, то, когда? Ты не хочешь говорить со мной об этом. Ты отказываешься признать это. Даже когда реальность того бардака, что он оставил смотрит тебе в лицо. Каждый раз, когда ты запираешь себя в этой крошечной спальне, каждый раз, когда не решаешься купить себе кофе, задумываясь над балансом своего банковского счета. Он сделал это с тобой — он оставил тебя в этом состоянии неопределенности. Если бы не твоя подруга Сорайя, было бы еще хуже, ты могла оказаться в тюрьме. Ты ведь знаешь, что это правда.

— Я знаю, но не могу...Пока еще.

— Ты должна взять себя в руки, может посетить психоаналитика. И найти работу. Ты должна вернуться к человеческому роду.

Когда она вздыхает, я вижу напряженность на ее лице, но прямо сейчас я не могу о ней думать. Как обычно, я предпочитаю об этом не думать.

— Я — я пойду, налью себе еще кофе. — Не дав ей возможности заговорить, я спрыгиваю с дивана. — Хочешь чашечку? — Я притворяюсь, что не слышала ее расстроенного вздоха.

Добро пожаловать в мою субботу.

Глава седьмая.

Фин.

Я прихожу в себя, резко вскакивая с постели, кашляя и задыхаясь. Кислород и мое дыхание перестали быть друзьями. Мое сердце колотится где-то в районе горла, оставляя после себя ужасное чувство опустошенности в грудной клетке.

Кошмар наяву.

Пробуждение никогда не было моим любимым состоянием, но в течение нескольких недель после смерти Маркуса, я обнаружила, что не в состоянии бодрствовать и большую часть времени спала. Избегая реальности, думаю. Я просто не могла выбраться из нашей постели, как будто горе и чувство вины придавливали меня к матрасу своими невидимыми руками и держали в плену. Но это был не настоящий сон. Спокойный сон. Он больше походил на потерю сознания, во время которой я вынуждена была наблюдать за нашим последним проведенным вместе утром, события которого прокручивались в моей голове снова и снова.

Он попрощался? Может я упустила какую-то зацепку?

В последнее время я легко засыпаю только с помощью таблеток. Без них я сплю урывками, меня мучают кошмары. Кошмары, которые преследуют меня при свете дня. В течение нескольких минут после того, как открываю глаза, я чувствую себя нормально, словно застряла где-то между сном без сновидений и пока еще нереализованной реальностью дня. Подсознательно, я чувствую, что чего-то не хватает, но на какую-то блаженную секунду я не уверена, чего. Я просто в порядке. Ничего плохого не произошло. Все остается, как прежде. В естественном порядке вещей туман дремоты рассевается, и с ним приходит холодная реальность: у меня больше нет мужа. Дома. Места в этом мире.

Или, временами, я просыпаюсь такой.

В ужасе. Чувствую, что задыхаюсь. Мой нос горит от фантомного жжения соленой воды, а мою кожу покалывает от солнечного ожога. Знаю, это не имеет смысла, это погружение в сопереживание, но тем не менее, я сжимаюсь, кашляя и задыхаясь, отчаянно борясь за свою жизнь.