Крайне аппетитный шотландец

— Карты, — повторяю я, отводя глаза в сторону. Серьезность — это что-то новенькое для него.

— Ты мне нравишься. По-настоящему нравишься, и я не помню, когда последний раз испытывал такое. — Он почесывает подбородок, потом опускает руку на стол, быстро постукивая по нему пальцами, как по барабану. — Очень, очень давно.

— О-о.

— Поменьше энтузиазма, — сухо произносит он. — Ладно?

Я морщусь, не зная, что должна на это сказать. Я знаю, что чувствую, хотя должна наоборот сдерживать свои чувства.

— Знаешь, ты меня не проведешь.

— Я и не пыталась, — поспешно отвечаю я и также быстро краснею, потому что я врунья и дурочка.

— Итак, перейдем к первому пункту повестки дня по более близкому знакомству…

— Я... Я на это не соглашалась.

— Не соглашалась, потому что это моя повестка. Мое собрание, понятно? Дай знать, когда будешь готова, — говорит он, наклоняя голову, чтобы одарить приближающуюся официантку обаятельной белоснежной улыбкой.

— Чай и два полных шотландских завтрака, — говорит она, звеня тарелками, когда опускает поднос на стол.

— А можно мне кофе, пожалуйста?

— Да, — отвечает она, чуть не уронив передо мной тарелку, хотя по ее выражению можно подумать, будто я спросила, чистое ли у нее белье. Она достает карандаш из гнезда с химической завивкой волос стального цвета. — Вам одну или две чашки?

Быстрый взглянув на Рори, уточняю.

— Одну. Эспрессо, пожалуйста.

— Либо пьете Nescafé, либо ничего.

— Э, ладно. Спасибо, — отвечаю я немного шокировано.

Запихнув поднос подмышку, она топает прочь. И тут я понимаю, что плечи Рори трясутся.

— Это было великолепно. Боже, да тебя уже для одного развлечения хватит.

— Повторяю еще раз... придурок. — Я краснею и утыкаюсь взглядом в свою тарелку, разглядывая ее содержимое. Бекон, квадратная мясная колбаса, яичница, грибы, тушеная фасоль — никогда не понимала, почему она приемлема для завтрака — жуткий черный или кровяной пудинг и самая настоящая шотландская картофельная лепешка.

Ах да, и тарелка тостов с толстым слоем масла.

— Я должна съесть всю эту гору еды или взобраться на нее? — бормочу я, взяв вилку и нарочно не обращая внимания на огромного викинга напротив, который кладет кусок бекона между двумя треугольными тостами и заглатывает этот бутерброд. — Мне никогда это не съесть..., и я могла оказаться вегетарианкой. — Он не спросил, просто заказал. Хорошо, что этим утром мне нравится альфа-самец.

Продолжая жевать, Рори окидывает меня задумчивым взглядом.

— Но это же не так.

— Не так, но может я хотела что-то другое.

— Разве похоже, что тут подают яйца с копченым шотландским лососем, сбрызнутым ликером Бенедектин и посыпанным органическим укропом?

— Я даже не уверена, что такое существует.

— Либо это, либо овсянка. Будь паинькой и ешь свои углеводы. Они тебе пригодятся после прошлой ночи. — Я бросаю на него сердитый взгляд, презрительные слова и яичный желток на кончике языка, когда он добавляет: — После той пробежки.

— Не имею ничего против углеводов. Я боюсь сердечного приступа. — Снова взяв вилку, я едва избегаю столкновения с моей только что прибывшей двухпинтовой кружкой растворимого кофе, поданной с подозрительным взглядом.

— Здесь вешают женщин как ведьм и за меньшее.

— Неправда, — возражаю я. — В этой части Шотландии никогда не было судов над ведьмами.

— Так ты знаток истории?

В ответ я небрежно пожимаю плечами, и когда становится понятно, что моего жеста недостаточно, добавляю.

— Я тут росла. — Я в буквальном смысле могу откусить себе язык. — Какое-то время.

— Я помню, — произносит Рори, сверкая глазами и стряхивая хлебные крошки с пальцев. — Мама — шотландка.

Чувствую, как меняюсь в лице прежде, чем вспоминаю обрывки нашего разговора в баре.

— Хорошая память.

— Я в этом мастер.

Не уверена, что у меня полностью получилось придать лицу непринужденное выражение — в конце концов, кажется, он не все обо мне помнит. Скажем, э-э, ну... как лишил меня девственности?

Также у меня не выходит сдержать пренебрежительное фырканье.

— Что я такого сказал?

Я запихиваю в рот полную вилку грибов, умудряясь пробормотать.

— Ничего.

— Получается... — Рори тянется к серебристому чайнику, стоящему между нами, в наши дни такой посудины уже нигде не увидишь. Налив себе чай, он указывает на пустую кружку, но я мотаю головой. — Хм. Не совсем шотландка.

— Думаю, мы давно уже установили, что во мне есть немного шотландского.

— А иногда и чуть больше. — Я чувствую, как краснею больше от его внимания, чем от инфантильного и поддразнивающего тона. Да, он поглощает свой завтрак с приличной скоростью, но при этом, смотрит на меня так, словно собирается отодвинуть тарелку и съесть меня. — Что еще?

— На самом деле мне не удобно говорить о себе.

— Прошу занести это в протокол. И?

— И... и я не хочу.

— Съешь тост, — предлагает он, толкая ко мне серебряную тарелку. Я беру кусочек остывающего хлеба и откусываю. — Как давно ты... — Он замолкает, как будто подыскивает более мягкое слово.

— Одна? — поспешно спрашиваю я. — Около четырех месяцев.

— Хм. Логично.

— Ты и твое внимание к вещам? — мой ответ полон сарказма.