Крайняя маза

Окна ее - и в комнате, и на кухне - были завешены тяжелыми двойными шторами, такими тяжелыми, что раздвинул их Смирнов не без труда. Стены, в том числе, и внутренние, покрывали звукопоглощающие пластиковые панели, полы - внушительной толщины ковровое покрытие.

Обстановку в комнате представляли большой и высокий двухкамерный сейф, выкрашенный светло-синей краской; обшитое зеленой тканью кресло с гнутыми подлокотниками, старый письменный стол (облупившийся дерматин, незамысловатые ключики в замочных скважинах, точеные ножки и тому подобное), а такжескрипучий венский стул.

Сейф был открыт. В нижнем его отделении пылились кипы пожелтелых бумаг, в верхнем - рядками лежали инструменты - пила, плоскогубцы, молоток и тому подобное.

В единственном выдвижном ящике письменного стола Евгений Александрович нашел старую газету с наполовину разгаданными кроссвордами и три конторские книги.

Одна из них - синяя, с обклеенными коленкором уголками - на мгновенье ошеломила Смирнова. Ее страницы покрывали списки устраненных соперников и недоброжелателей. Они были сделаны в табличной форме с указанием возраста, должности, квалификации, причины, времени и способа устранения. Должности несчастных были преимущественно высокими, фамилии - в основном нерусскими. Способы устранения варьировали от "разорен в дым" и "закрыт в крытой" до "бвМ.-р." ("брошен в Москву-реку" расшифровал Смирнов) и странного "збтрн".

Во второй книге - серой, изрядно потертой и практически заполненной протоколировалось движение денежных средств (от кого получены, куда направлены, сколько и как утаено). Она сняла неприятное ощущение, полученное от первой - "Есть денежки, есть", - подумал Евгений Александрович, ее листая.

Третья книга была чиста. Она, видимо, готовилась принять эстафету от предыдущей.

В прихожей на верхней полке встроенного шкафа лежал черный кожаный дипломат. Новенький. В нем были доллары. Около трехсот пятидесяти тысяч. Преимущественно в старых сто долларовых купюрах.

Находка Смирнова не обрадовала. Возможно, причиной тому было то, что пока у него не было никаких оснований назвать деньги своими. А может быть, из-за того, что, открывая шкаф, он увидел на дверке пятна засохшей крови.

Вернув дипломат с деньгами на место, Смирнов вновь прошелся по квартире. И обнаружил, что незамеченные им при первом осмотре пятна крови представляют основную ее достопримечательность. Небрежно или вовсе не замытые, они бурели на полу и на стенах комнаты, ванной, туалета и кухни. И на инструментах.

В тот момент, когда Смирнов, закончив обследование пространства под ванной, поднимался на ноги, в проломе, появилась голова Шуры.

- Ну, чего? Есть деньги? - спросил он, с беспокойством вглядываясь в озабоченное лицо напарника.

- Есть. Тысяч триста пятьдесят.

- Долларов?

- Конечно.

- А что ищешь? - спросил Шура, перебравшись к Смирнову.

- Похоже, тут не одного беднягу замочили... Смотрел, нет ли чего под ванной.

- Через пятнадцать минут Паша придет, а ты мента киношного из себя изображаешь! Ты еще отпечатки пальцев с унитаза сними.

- Черт, я забыл совсем! Знаешь, похоже, что квартира никак не сообщается с квартирой Марьи Ивановны!

- Не может быть! Должна сообщаться! - не поверил Шура и пошел в комнату. Несколько минут он осматривал и простукивал стену.

Безрезультатно.

- Ты зря мучаешься, - сказал Смирнов, когда Шура опустил руки. - В письменном столе я нашел конторскую книгу, так там записи сделаны исключительно по пятницам. И почти в каждую из них. Значит, Паша непременно явится пред наши ясные очи.

- Я знаю это лучше тебя. Через десять минут мы его точно увидим, посмотрел на часы Шура. - Что будем делать?

- А ничего! Клади свой ствол на стол и садись кроссворды разгадывать. Ручка есть?

- Есть, - озадаченно посмотрел Шура.

- Вот садись и гадай. Когда этот тип образуется, спросишь у меня, знаю ли я млекопитающее семейства волчих, на "П" начинается, на "Ц" кончается. Понял?

- Понял. А вдруг он с Марией Ивановной войдет?

- Ну и что?

- Она может тебя узнать.

- Ничего страшного. С ней мы разберемся. Вот тебе кроссворд, валяй, разгадывай.

11. Млекопитающее семейства волчих.

В семь сорок пять в квартире Марии Ивановны послышались глухие звуки. Спустя полминуты центральная панель стены бесшумно ушла внутрь, тут же отодвинулась в сторону, и Паша Центнер предстал перед глазами Евгения Александровича.

"Портрет Дориана Грея",- подумал он на третьей секунде встречи. И не без оснований подумал - бригадир гангстеров старел на глазах, на глазах Смирнова он превратился из пышущего здоровьем и уважающего себя человека в смертельно уставшего безвольного старика.

- Млекопитающее семейства волчих, на "П" начинается, на "Ц" кончается, - спросил Шурик Смирнова, не отрывая глаз от газеты.

- Песец, - ответил Смирнов. И, вдавившись тяжелым взглядом в обезличенные уже глаза Паши, добавил: - Котенку.