На втором курсе сломал кирпичом руку однокурснику Коле Матвееву. Чтобы он смог слинять из колхоза.
Потом убивал сурков. Душил петлями. Красных сурков из красной книги...
А теперь начну убивать людей. И привыкну их убивать, так же, как привык убивать сурков. Привыкнуть легко. Потому что хочется есть и смотреть на голубое небо.
22. У кораллового рифа, наискосок от пирса.
Утром, - Евгений Александрович только поднялся и, еще не умывшись, возился на кухне, - в дверь позвонили.
Евгений Александрович на цыпочках прошел в прихожую, посмотрел в глазок. Увидел усатого длинноволосого, с иголочки одетого человека. В руках у него был кейс.
- Это я, Шура, - сказал человек, с трудом отклеивая усы. - Ваша мама пришла, молочка принесла.
Евгений Александрович открыл дверь. Лицо Стылого было красноватым от загара.
- Я только что из Хургады, - сказал он, снимая и протягивая хозяину парик.
- Что-нибудь случилось? - заволновался Смирнов, механически приняв головной убор шпионов и плешивых.
Шура не ответил. Пройдя в прихожую, посмотрелся в зеркало, прошел в комнату, уселся на диван и принялся разглядывать комнату, видимо, с целью определить, что в ней изменилось за его отсутствие.
- Так что случилось? Зачем ты летал в Хургаду? - повысил голос Евгений Александрович.
- Могло случиться, - бросил Стылый, с интересом разглядывая мобильный телефон, лежавший на столике. - Вчера днем я совершенно случайно узнал, что по Юлии работает еще одна наша группа. И что вечером твою невесту должны напоить до поросячьего визга и утопить в море. Там каждый день пьяные русские среди кораллов тонут, да так настойчиво, что в газетах об этом уже не сообщают.
- И ты мне не позвонил!?
- Времени не было. Хорошо еще, что туда самолеты каждые два-три часа летают.
- И что? Говори! Что с ней?
- Сейчас, я думаю, она спит без задних ног. Одна, не думай. Одна-одинешенька, как и полагается преданной невесте. Вчера познакомилась в баре с французами из марсельского кабаре и сидела с ними до утра, беседовала об особенностях развития капитализма в недрах Московской области.
- Так ты ее, значит, спас?
- Конечно. Теперь ты мой должник. Ты представляешь, как я рисковал? Налил бы вина. В самолете не пил, боялся, что пасут.
Смирнов налил. Принес бутербродов.
- Теперь мы в расчете, - расправившись с едой, погладил себя по животу Шура. - Четыре бутерброда с осетриной и полтора стакана отличного вина за жизнь любимой женщины это щедро, спасибо.
- Надо было тебе с ней остаться. Я бы рассчитался десятью бутербродами. Кстати, как у тебя дела с дефекацией? Помогло мумиё?
- Все нормально, забудь об этом, - махнул рукой Стылый. - Я хотел остаться. Но эти французы... Я думаю, они до нее и танковый корпус Роммеля не допустили бы.
- А ты никого за собой не привел?
- Обижаешь, начальник. Мы это в первом классе проходили.
- Расскажи все, как было.
- А что рассказывать? Один мой должник шепнул, что Витка Соболев, фирменный терминатор, улетает в Египет. А он знал, что...
Шура смешался. Смирнов понял, что его захмелевший собеседник чуть не сказал то, что ему, Смирнову, знать не положено. Но виду не подал.
- Он знал, что там Юлия отдыхает, - продолжил Стылый, зевнув напоказ. Ну, я переменил личность и полетел.
- У тебя здорово получается. Осанка - и та другая.
- Осанка в деле перевоплощения - это самое главное. А усы, парик - это так, штрихи. В обычной жизни я нарочно сутулюсь, чтобы...
- Так как все было? - перебил Евгений Александрович разговорившегося апологета Шерлока Холмса.
- Витька Соболев по бабам специалист. Они от одного его вида дышат на десять процентов чаще. И меняют прокладки каждые четверть часа. Нашел я их в старом городе, в рыбном ресторанчике. Она - красавица писанная, волосы длинные рыжие, личико загорелое, но в самый раз, глаз, короче, не отведешь. Ну, устроился я подальше, немца начал из себя изображать - язык знаю не хуже Владимира Владимировича. А они - хиханьки-хахоньки, ля-ля-тополя. Глаза загадочные... Уславливались ночью нырять с аквалангами. Соболев говорил, что это незабываемое занятие - плавать лунной ночью среди кораллов и спящих рыб. Юлия вообще раскраснелась, взгляд затуманился, смотрит на него сквозь ресницы длиннющие, а ручкой в сумочке пре... ну, в общем, что-то типа прокладок нащупывает. А Соболев, уважаю, умный был парень, говорит примерно следующее:
- А давайте, милая Юлечка, свидание под водой устроим? Под фонарем? Я приду, вернее, приплыву с цветами и буду плавать взад-вперед нетерпеливо, на часы поглядывая. Вы опоздаете минут на десять, и явитесь как морская богиня, явитесь, и мы рука об руку поплывем смотреть кораллы. И может быть, среди них, причудливых, сказочных, вы скажете мне "Да" и сделаете меня счастливейшим на свете Ихтиандром...
- Если бы ты знал, как меня достаешь... - признался Смирнов, жалея, что вчера не взял больше вина.
- Что, Мария Ивановна слиняла? - вперился в него Шура понимающим взглядом.
- Нет, ты допрыгаешься...