Крайняя маза

- Вы зациклились, Борис. Или потеряли связь с массами. Неужели вы не понимаете, что помимо всего прочего Саша чисто по-человечески рассчитывал на вашу протекцию? На вашу благодарность, наконец? Ведь это он дал мне ваш номер телефона, дал после того, как я рассказал ему по секрету, что меня тянет к нашедшим себя в жизни мужчинам, или, как сейчас говорят, к состоявшимся мужчинам? Прощайте, я не могу больше говорить. Выпустите Сашу. Он предан вам, как никто. Если бы вы меня увидели хоть одним глазком, если бы вы имели возможность оценить меня по достоинству, то вы бы поняли, какой он внимательный и преданный вам сотрудник... Прощайте, прощайте, я не желаю с вами больше говорить!

- Бога ради, не бросайте трубку, ответьте на последний вопрос. Мне важно знать...

- Говорите скорее...

- Это вы звонили мне вчера, то есть сегодня без четверти час?

- Что вы сказали?

- Ну, это вы предупредили меня об опасности?

Смирнов молчал. Он был в цугцванге.

- Значит вы позвонили... - выдал желаемое за действительное Борис Михайлович.

"Маша звонила... - дошло до Смирнова. - Вот женщина! Кармен, Медея и Анастасия Филипповна в одном лице". Кисло вздохнув, он "признался":

- Да, это я звонил...

- Я вас не понимаю... Вчера вы подставили Александра, а сегодня вы за него горой.

- Мы вечером поссорились, и я чисто по-женски сорвался, - выдал Смирнов экспромтом. - Он сказал, что у меня кривые ноги, и я вам не понравлюсь... Прощайте, я устал.

***

Отложив телефон, Смирнов надолго задумался.

Ему было ясно, что он засыпался по уши, и все летит в тартарары со скоростью Су-27, сорвавшегося в штопор. Юлия по-прежнему в опасности, Шура, судя по всему, вышел из игры. Борис Михайлович на ленточки его порежет, но узнает координаты своего Женечки.

Есть у Шуры основания не выдавать его?

Вряд ли. Если, конечно, он не надеется на помощь. А станет он его вытаскивать? Может он его вытащить, особо не рискуя?

Нет.

Значит, надо уезжать на Кипр. Срочно, пока не приехали добры молодцы Василия Васильевича.

С Машей уезжать. Долларов из холодильника хватит... И она далеко не беднячка.

...А Юлия? Убежать, оставив ее на погибель? Ее и Шуру? Не по-комсомольски. Совесть потом замучит. Надо просто переехать к Веретенникову и там отлежаться. К Веретенникову? А почему не к Марье Ивановне? Шура вряд ли про нее расскажет...

***

Зазвенел звонок. Звонил Борис Михайлович:

- Александр не подтвердил ваших слов, - сказал он, стараясь говорить твердо.

- Лжете.

- Не все подтвердил.

- Слушайте, Борис, не надо так со мной. Вы же знаете, что Паша Центнер исчез.

- Ну и что?

- Как ну и что? Лично мне кажется, что он исчез по вашей заявке. И боюсь, то же самое покажется и друзьям Паши.

- У меня с этим человеком не было ничего общего.

- Разве? А Саша мне показал бумажку, в которой он признается в том, что устранил его по вашей просьбе. - Смирнов врал напропалую.

- Чепуха!

- В этой бумажке указывается место захоронения Паши. Это тоже чепуха?

- Вы играете в опасные игры.

- Какие игры? Если эта бумажка попадет в определенные руки, Сашу убьют первым, вас - вторым, а меня - на всякий случай. Таким образом, у друзей Саши, у которых эта бумажка сейчас находится, нет никакого резона ее обнародовать. Отпустите его.

- Я могу поменять его на вашу бумажку.

"Совсем, гад, разлюбил", - улыбнулся Смирнов и ответил:

- Я подумаю.

- Пока вы думаете, Александр будет у меня. А это - год за десять. Звоните, как надумаете.

***

Позавтракав на автопилоте, Смирнов, собрал в сумку необходимые вещи и пошел к Марии Ивановне.

Было самое время с ней разобраться. И посоветоваться с женщиной. И залечь на дно.

Закрыв дверь на все замки, он подсунул под дверную ручку листок бумаги с надписью "Ушла на базу" и побежал на третий этаж.

32. Письмо в банке.

Борис Михайлович, конечно, мог бы в принципе отдать Шуру, но сделать это было бы довольно тяжело.

В прямом смысле тяжело.

Дело в том, что с Арбата Стылого отвезли в загородный дом всесильного главы "Северного Ветра" и там, в подвале неприметной надворной пристройки, он был "одет бетоном" (в постоянно строящейся и перестраиваемой резиденции Бориса Михайловича бетоносмеситель работал постоянно).

Подобная форма заключения (СИЗО, называл ее Василий Васильевич) применялась Службой безопасности фирмы довольно часто. Провинившегося или подозреваемого сотрудника (или неугодного человека со стороны) многократно обматывали оберточной целлофановой пленкой или тонким листом поролона, укладывали в станок-опалубку с отверстиями для головы, конечностей, фаллоса и еще одним техническим отверстием и заливали быстро застывающим цементным раствором.

Борис Михайлович появился в подвале, когда бетон уже застыл. Постучав по нему ногтем, он приказал разобрать опалубку.

Приказ выполнили в течение десяти минут. Борис Михайлович в это время сидел за раскладным столиком и завтракал кефиром.

Желудок у него был хуже некуда - язва не залечивалась ни в "кремлевке", ни в Баден-Бадене. Врачи советовали оставить нервную работу и заняться любительской рыбной ловлей на Карибах или выращиванием орхидей, но Борис Михайлович на это лишь горько усмехался.