Крайний случай

– Гражданин, я при исполнении. Рассчитывайтесь, как полагается, а то на следующей остановке…

– Извини, рыбка. На, возьми…

И снова деньги протягивал. Кондукторша опять ладошку подводила. А алкоголик сызнова руку с денежкой назад. И так пока край не наступит…

Если женщина полная в автобус зайдет, так непременно ей средство для похудания предложит. Если симпатичная бабонька заскочит, так он, крича на весь автобус, звал ее к себе на коленки. Как он доставал соседей, сидя на лавочке возле подъезда, так это и вовсе не поддавалось никакому описанию. Если кто послабее делал ему замечание, так алкоголик дожидался, пока тот отвернется, подбегал и давал пинка. Бывал бит, но толку от этого не было ровным счетом никакого. А тут умер!..

Народ как узнал о событии, конечно, для видимости передавал эту новость с деланно грустными лицами, но в глазах читались радость и успокоение. Говорили примерно так:

– Представляешь, умер!..

– Отпрыгался…

– Пусть теперь в аду мучаются, он им чертей покажет…

После смерти зла ему никто не желал. Думали, что закопают где-нибудь и пусть покоится – все ж не собака. Но вышло все по-иному.

Развилась вокруг квартиры этого алкоголика необыкновенная суета, поскольку оказался он не обычным человеком – его сестра была членом Центрального Комитета Коммунистической партии Киргизии, что, собственно, и объяснило безнаказанность…

Высокопоставленная сестра из Фрунзе ничего не знала о беспутной жизни своего братца и, отвечая на его просьбы, заботливо слала деньги. Вот откуда взялась и аппаратура, и возможность, не работая, пьянствовать напропалую и разбрасываться провиантом. Родная кровь направляла эту женщину и привела в квартиру брата слишком поздно, чтобы читать проповеди о здоровом образе жизни. Осталось попрощаться с ним, похоронить по-человечески, но прежде выбросить в мусорное ведро пустые коллекционные бутылки, стоявшие, словно свечи, на красивой угловой полочке возле ее обрамленной фотографии, чем-то похожей на иконку…

– Ни о чем не беспокойтесь. Страдайте, горюйте на здоровье, – вымолвил, задыхаясь от угодливого волнения, первый секретарь горкома, встретивший ее возле трапа самолета. – Мы сами похороним вашего брата, со всеми почестями, ведь он был известный в городе человек…

Первый отвез сестру в квартиру алкоголика, откуда перезвонил второму… Второй – директорам предприятий… Директора – всем своим знакомым, женам и подчиненным… И пронеслась весть по городку, и всяк руководитель, чиновник и партийная шишка сочли необходимым разделить горе. Вот и стали под удивленными взорами местных жителей съезжаться к подъезду, где жил алкоголик и дебошир, авторитетные «Волги», из которых выходили пузатые щекастые очень важные персоны. Потекли неослабевающим ручьем в ту квартиру съестные подношения из ближайшего ресторана, дефициты. И все казанками, ящиками, упаковками… А народ выглядывал из окон и недоумевал…

А кто откажет члену ЦК? Это же не простой человек. Он наверху может и доброе слово сказать, а там могут повысить, и, глядишь, ты уже не в провинции, а в столице…

В тот субботний день Матрена, снимавшая комнату на той же лестничной площадке, где жил усопший, была запоздало разбужена траурным маршем, донесшимся из-за двери. Она выглянула и увидела, как известные чиновники с раскрасневшимися лицами выносили гроб с алкоголиком-дебоширом, на лице которого и после смерти сохранилась лукавая усмешка. Перед гробом, приняв театрально-скорбные позы, расступались хорошо одетые люди. Впереди процессии, осторожно посматривая под ноги, спускался по лестнице лучший в городе оркестр.

Среди чиновников были и киргизы, и гораздо больше, чем раньше.

«Чинопочитание у них в крови», – раскумекала Матрена и задумалась о том, что их было крайне мало в городах в пятидесятых годах двадцатого века. А потом они начали приезжать, получали квартиры, все переделывали в них под привычный уклад кочевой жизни. Туалет игнорировали, а по естественным надобностям ходили в ведро, содержимое которого по вечерам, в темноте, сливали, выходя из подъезда, прямо рядом с домами…

«А сейчас смотри-ка, как выглядят, – восхитилась Матрена, но, вернувшись в реальность, спросила сама у себя: – Но что творится-то? За что же ему, кровопийцу, такие почести?»

Как была, в старом халате и тапочках, она вышла из квартиры на лестничную площадку, тронула за руку ближайшего мужчину и, когда тот обернулся, будто не понимая происходящего, спросила:

– Это что же случилось?

– Большого человека хороним, – скорбно сказал тот, стряхивая отсутствующую грязь с того места, к которому притронулась Матрена. – Провожаем в последний путь одного из лучших наших людей. Брата члена ЦК партии. Вот так живешь и не знаешь рядом с кем, пока смерть не наступит…

– Это вы про Валерку, что ли?.. – спросила Матрена.

– Валерия Ивановича, – резко поправил мужчина. – О таких людях надо говорить вежливо, по имени-отчеству…