Крайний Восток

Жуткое впечатление производит на зрителя картина «Извержение вулкана на острове Кысо» – создаётся впечатление, что художник непосредственно участвовал в запечатлённых им событиях. На фоне высится огнедышащий вулкан, покрытое тучами небо разрезают молнии. В центре картины изображён бездыханный труп молодой женщины, лицо и обнажённая грудь которой представлены на обозрение публики. Рядом ползает ничего не понимающий малец – очевидно это ребёнок трупа, который в ближайшем будущем станет трупом ребёнка трупа.

Взоры бегающих в смятении вокруг несчастной обращены на ужасающее зрелище извержения вулкана. Всё здесь смешалось – кони, люди, как написал кто-то.

В толпе привлекает на себя внимание фигура молодого человека с ящиком, в котором, по всей видимости, находятся кисти для рисования. Не исключено, что неизвестный художник изобразил на картине себя сам.

Полагаем также будут небезынтересны читателю описания ряда иных картин, находящихся в коллекции С. Атокорекуты.

Например, на одной из акварелей на плотной бумаге, напоминающей японскую васи, изображён портрет рыжебородого мужчины с измождённым лицом и воспалённым безумием взглядом в соломенной конической шляпе. Как следует из описания, исполненного иероглифами на правом поле картины, она является автопортретом Гхок Вана

().

В коллекции японского эстета имеются и достаточно странные картины о шествующих над водной поверхностью индийских слонах на тонких, как спички, ногах с бесчисленными суставами. На спины слонов водружены гигантские четырехгранные обелиски, вершины которых скрыты за облаками, либо растекающиеся, словно расплавленные от жара солнечного излучения, песочные часы.

Такие картины, по признанию С. Атокорекуты больше напоминают паранойяльный бред чьего-то воспалённого воображения. При этом японский коллекционер достаточно точно и остроумно подмечает, что такие картины могли быть вызваны в воображении полётом пчелы вокруг граната за несколько мгновений до пробуждения живописца. С таким романтичным и одновременно ироничным определением причин, побудивших запечатлеть неизвестного ятайского художника настолько странные видения, согласно и большинство японских искусствоведов.

С ними не в полной мере согласны вьетнамские и корейские галеристы, которые утверждают, что создание подобного творения может быть вдохновлено исключительно полётом гигантского японского шершня вокруг только что распустившегося цветка граната за одно мгновение до пробуждения художника.

Китайские эксперты в области искусства предпочитают отмалчиваться по поводу причин, которые побудили живописца нарисовать подобные картины.

Мы обмолвились, что живописец, шедевры которого мы перечислили выше, неизвестен. Действительно, по иероглифам, неизменно встречающимся на картинах художника, по которым, собственно, идентифицировано его авторство, с уверенностью назвать его имя не представляется возможным. Дело в том, что слова «да» () и «ли» () являются лишь частицами и составить из них имя художника, по глубокому убеждению искусствоведов, не представляется возможным. Достаточно правдоподобным является утверждение, что часть своего имени художник просто опускал, дабы придать себе ореол загадочности.

Мы подробно остановились на шедеврах графики Государства Крайнего Востока среди прочего и по той причине, что цивилизация Ятая не оставила после себя литературных памятников, по крайней мере, поддающихся расшифровке11.

Нельзя, конечно, исключить, что литературный шедевр какого-нибудь ятайского автора пылится на полках библиотек – будучи написан на языке иероглифов, он неотличим от других памятников письменности, распространённых по странам Дальнего Востока.

На наш взгляд отсутствие запечатлённых на письме творений обусловлено не в последнюю очередь тем, что, как уже упоминалось ранее, превалирующей религией в стране примерно с 7-го века н.э. был дзен-буддизм (чань {кит.}, сон {кор.}, тьен {вьет.}). Попытаемся обосновать приведённую нами гипотезу.

Как известно, Учение дзен передано Буддой Маха-Кашьяпе на горе Гридхракуте (Орлиной горе), что в Индии.

В ходе так называемой цветочной проповеди, выслушать которую собралось великое множество людей, Будда молчал долгое время, держа в руках цветок. Лишь один стоявший в толпе монах (Маха-Кашьяпа) улыбнулся, пробудившись от непонимания, царившего в толпе.

Тогда Будда сказал: «У меня есть сокровище видения совершенного Учения, волшебный дух нирваны, свободной от нечистоты реальности, и я передал это сокровище Маха-Кашьяпе».

Миг пробуждения Маха-Кашьяпы случился, когда Будда поднял цветок над головой. Он увидел цветок таким, каковым тот являлся, и получил «печать сердца». Первый патриарх передал Второму патриарху своё глубокое понимание Учения от сердца к сердцу. Маха-Кашьяпа пробудился благодаря цветку и своему глубокому проникновению в суть Учения.