Крах

Валентин вскочил и быстро, застегиваясь на бегу, устремился в оружейную комнату. Бежать от второго взвода было дальше остальных. Когда Валентин вбежал в ружпарк, там уже толпились курсанты с третьего и четвертого взводов. Хватая автоматы и цепляя двумя пальцами сумки с противогазами, они выскакивали в коридор, создавая помехи вбегающим. Надо же было одному из них, высоко задрав автомат, прямо на входе столкнуться с Валентином. Само по себе столкновение привыкшему к ним, играющему в хоккей, Валентину было не страшно, но мушкой своего автомата выбегающий курсант больно ударил Матвеева прямо в левую бровь. Не придав этому значения, только громко матюкнувшись, Валя схватил автомат с противогазом и через три ступеньки сразу полетел вниз по лестнице. На плацу выбегающие курсанты, побросав на асфальт портупеи и оружие, впопыхах заправлялись и застегивались. Слева от дверей стоял с секундомером в правой руке начальник полковой школы подполковник Зюляев. Замкомвзвода, приводя себя в положенный вид, громко поторапливали курсантов. Все это Валентин успел заметить краем глаза, пробегая мимо в сторону школы прапорщиков, до которой было приблизительно метров сто. Норматив построения роты по «тревоге» составлял пять минут сорок секунд. Прикидывая в уме на бегу, сколько времени уже прошло, Валентин совершенно забыл о том, что с крыши спортзала всю неделю капала вода от таявшего под весенним солнцем снега. За ночь вдоль стены спортзала до самого крыльца школы прапорщиков намерзала большая ледяная корка, которую в утренних сумерках разглядеть было невозможно. Валентин в первую секунду даже не понял, что произошло. Было ощущение, что будто кто-то, схватив его за щиколотки, резко дернул вверх. Мгновение, в которое Валентин, полностью перевернувшись в воздухе, упал почти на голову, больно ударившись об лед, он почему-то видел, как в замедленном фильме и вверх ногами. Догоняя его, три курсанта из других взводов, увидев, что произошло, начали тормозить ногами, раскинув в стороны руки. Один из них, уже скользя по льду, врезался в лежащего Валентина и кубарем перелетел через него, громко брякнув автоматом об асфальт. Валентин попытался встать, но правая нога предательски скользнув в сторону, вернула его в первоначальное положение. На корячках Валя пополз к сухому асфальту. Двое не упавших курсантов уже бежали обратно, в руках у них были четыре большие радиостанции. Подбежав, они подняли неудачников и, оставив каждому по одной радиостанции, поспешили на плац. Подхватив свою и подняв далеко отлетевший автомат, Валентин поспешил за ними, заметно прихрамывая. Как ни удивительно, но школа в норматив уложилась.

– Что с тобой? – обернувшись на Валю, спросил Каляев.

– Ногу, кажется, подвернул, – двигая ступней, ответил тот.

– Какая нога? С лицом что? Кровь откуда?

Только сейчас Валентин почувствовал, что левая щека у него покрыта чем-то липким. Он провел ладонью по щеке, на ней осталась кровь. Ощупывая пальцами лицо, Валя обнаружил опухшую левую бровь, с которой по обеим, сторонам от глаза вниз текла кровь.

– Не знаю пока, кажется, бровь разбил, – ответил Валя, пытаясь вспомнить, когда это произошло.

– Потом посмотрим, – через плечо бросил ему друг.

– Молодцы! – услышал Валентин голос старшины. – Справа по одному в расположение бегом марш, – скомандовал он.

Валя пошел обратно в школу прапорщиков сдавать рацию. Правая нога в щиколотке при каждом шаге отдавала острой болью. «Как теперь бег сдавать, – грустно думал Валентин. – Была бы заморозка, которой командный врач замораживал ушибы и вывихи, полученные в хоккее, можно было попробовать добежать, а так, скорее всего, вариантов нет».

Проходя мимо спортзала, Валя обнаружил, что после падения он по инерции проехал по льду около семи – восьми метров, изрядно поцарапав его бляхой ремня и автоматом. «Со стороны, наверное, феерично смотрелся мой полет», – улыбнувшись, подумал он.

– Нормально ты приложился, – будто прочитав его мысли, смехом встретил Валентина куривший на крыльце прапорщик. – Я думал, ты вообще не встанешь. А ты молодец, ковыляешь еще. С мордой-то что? – спросил он, когда Валя поднялся на крыльцо под свет фонаря.

– Не знаю. В роту приду, посмотрю. А что, заметно? – спросил он прапорщика, ставя в угол тяжелую радиостанцию.

– Ну, ты даешь! Вся морда в крови, а он спрашивает, заметно или нет. Иди, умойся хоть! А то Мурзилка сейчас увидит, его сразу кондратий хватит.

«Мурзилкой» за глаза курсанты прозвали начальника полковой школы подполковника Зюляева. Прозвище прилепилось к офицеру за его гражданский наряд, в котором он приезжал на службу и возвращался домой. Будучи невысокого роста и склонным к полноте, подполковник носил светлый укороченный плащик и смешной черный беретик с петелькой посередине. Со стороны в этом наряде Зюляев выглядел как интеллигент-художник, но кто-то из курсантов ловко подметил, что он как две капли воды похож на мультяшного героя, корреспондента Мурзилку. С того дня прозвище навсегда приклеилось к подполковнику.

– А где можно умыться? – спросил Валя.