Крах

Поправив скатерть, он идет дальше. Заходит в следующую дверь. Перед его взором открывается огромный зал, совершенно пустой. На деревянном полу видны лишь темные контуры в тех местах, где раньше стояли аппараты. Достигнув еще одной двери, на удивление крепкой по сравнению с обстановкой вокруг, он достает массивный ключ, отпирает, включает фонарик на телефоне и начинает спускаться по ступенькам.

Добротная и удивительно длинная лестница ведет глубоко под землю. Вот он наконец на грязном цементном полу. Вдоль таких же цементных стен разложен всякий хлам. Похоже на просторный пустой склад. Единственное, что здесь осталось – гора пружин, винтиков, колесиков. Напоминает гигантскую часовую мастерскую.

Он идет вглубь подвала, туда, где несколько столбов поддерживают потолок. Повсюду виднеется паутина. Молодой человек точно знает, какого размера паук ее сплел – все-таки они делят жилище уже почти полгода. Это самый крупный паук, какого он только видел в Швеции.

Может быть, из какого-нибудь генно-модифицированного рода.

Если стены все это впитали.

Молодой человек подходит к своему углу. Мятый спальный мешок, закопченная кухня, бутылка с розоватым спиртом, бутыли с водой, зажигалки, пакеты из-под замороженной еды и кружки из-под кофе – ничем не отличается от временного прибежища бомжа. Дойдя до спального мешка, молодой человек повернулся к стене. Вдоль нее до следующей стены тянулся ряд металлических цистерн, как четыре огромные органные трубы. Одна из них наполнена жидким азотом при температуре минус сто девяносто шесть градусов. Другие пусты.

Пройдя мимо цистерн, он приближается к конструкции, закрепленной на противоположной стене. Своего рода держателю для инструментов.

Для топоров.

Один топор поменьше, другой побольше. Молодой человек поднимает тот, что поменьше – Fiskars, модель Х17. Взвешивает его в руке. Топор идеален, он сам входит куда надо, стоит только замахнуться им и отпустить.

Но все-таки главный алмаз того, что когда-то было его коллекцией – это второй топор. Молодой человек откладывает топорик поменьше и берет в руки большой. Ошеломляющая точность. «Gransfors» с широким лезвием, с металлической бородкой на топорище, созданный по образцу скандинавских топоров двенадцатого века. Вот он – будущий венец его творений.

Осталось запустить в нужную голову.

В правильно подобранную голову.

Молодой человек прорезает топором плесневелый воздух, это еще долго свистит в темноте. Поставив топор на место, молодой человек возвращается к цистернам.

Первые три были не только пусты, но и открыты. В металлических телах виднеются арочные отверстия. У четвертой цистерны он останавливается. Поглаживает гладкий металл. Думает о том, какой же это необычный процесс. По всем законам к началу процесса тело должно быть мертвым – желательно только что умершим.

А здесь все иначе.

Наоборот, процесс был запущен, пока сердце жертвы еще билось. Те, кто пережил все процедуры, подлечились, а потом из них выкачали кровь, которую сохранили на будущее, а вместо крови залили в сосуды незамерзающую жидкость, после чего тела аккуратно заморозили и поместили кверху ногами в жидкий азот, чтобы распад внутри тела был минимальным.

Много лет спустя начался длительный и сложный процесс оттаивания. Который он изучил до мельчайших деталей. Десятилетия спустя замороженная кровь вновь вливается в тело. Для достижения максимального эффекта он опробовал разные временные промежутки.

Молодой человек опускается на колени и тянется к нижней части цистерны. Находит слегка запотевшее место. Начинает медленно тереть его рукавом рубашки. Трет до тех пор, пока не становится видно небольшое окошко из толстого стекла – переход от стекла к металлу едва заметен.

Там, внутри, словно в невесомости, парит человеческое лицо.

Молодая женщина. Рыжеволосая и бледная.

На левой щеке у нее маленькая родинка в форме сердечка.

42

Вторник, 6 июня

Пока Блум покупала новый телефон с анонимной сим-картой в магазине техники в Фарсте, Бергер и Ди ждали ее на заднем сидении служебной машины.

– Значит, он забрал твой телефон, но оставил отмычки? А удостоверение, кредитку и прочее?

Вместо того чтобы ответить, Ди наклонилась и сняла кроссовок. Под правой стелькой лежали ее старое, уже больше не действительное удостоверение полицейского и банковская карта.

– Старая привычка, – коротко прокомментировала она.

– Получается, он не знает, кто ты?

Пожав плечами, она уставилась в пустоту.

Бергер нежно погладил ее по руке и спросил:

– Ты уверена, что тебе не надо к врачу? Просто, чтобы провериться, на всякий случай.

Ди помотала головой.

– Тогда отвезем тебя домой, как и решили, – сказал Бергер.

Она продолжала качать головой. Бергер молчал.

– Нет, не хочу домой, – сказала она наконец. – Надо сопоставить все, что у нас есть на этого типа. И как можно скорее. С обеих сторон.

«Мы», – подумал Бергер, а вслух произнес:

– Но мы же должны сообщить Йонни и Люкке.

– Им и так проблем со мной хватает, особенно за последний год.

– Но ты уверена, что у тебя хватит сил? День выдался непростой, Ди.