Крах атамана

Вещей взято 2 романовские шубы, одна натуральная, воротник сзади немного потертый, вторая с белым мехом, стоющая 65 руб. золот., одна пара сапог хромовых, стоющих 24 руб. сереб., ботинки новые хромовые, стоющие 35 руб. сереб., френч с брюками темно-синего цвета диагоналевый, стоющий 150 руб. сереб., френч и брюки японского сукна, стоющие 135 руб. сер. 1 брюки черные, стоющие 20 руб. сереб., 2 рубашки сатиновые и одна пара белого нижнего белья, стоющ. 40 руб. сереб., папаха черная 15 руб. сереб., никелевые часы на руку, стоющ. 45 руб. сереб., 1 скатерть красная полосатая, стоющая 20 руб. сереб., 1 боты желтые на 15 руб. серебр. Всего похищено на сумму: золотом 75 руб. и серебром 690 р. 30 к. и 23 доллара».

Басманников тут же направился с потерпевшим в его лавочку, где застал полный беспорядок. Заверив китайцев, что все меры к поимке преступников будут приняты, он возвратился в участок. Поделился подробностями с присутствующими милиционерами.

Тут же случилось быть бывшему надзирателю, недавно уволенному из милиции. Басманников помнил, что его зовут Феликс, а фамилию напрочь запамятовал. Этот самый Феликс сразу заявил уверенно и безапелляционно:

– И не гадай почем зря! Неподалеку тертый пацанчик один проживает. Недавно тока из тюрьмы вышел. Его проверь. Кислов, по-моему, его фамилия. Или его сродственник, такой же оболтус.

Про Кислова Басманников знал. Даже удивился, как это не подумал. Зачитывали же им приказ начгормилиции по происшествию в 4-м участке, где из-за этого Кислова, малолетнего уркагана, погорели два помнача.

Забрав с собой милиционера Краснова, Басманников отправился к Кисловым.

В то злополучное утро, около восьми часов, Иван Яковлевич с Гликерией Федоровной собрались на базар за провизией. Кислов-старший заглянул в комнатку, где крепко спали Федор и Илья.

– Федя, Федя, слышь, – позвал тихонько отец. – Поднимись, закинь за нами крючок на двери…

Но Кислов-младший спал без задних ног.

– Иван, – позвала от дверей Гликерия. – Ладно тебе парнишку будить, мы ж недолго пробудем. Давай закроем их снаружи на замок, все равно будут дрыхнуть еще долго.

Так и сделали.

Когда же вернулись домой, часа через полтора, и Иван Яковлевич стал отпирать заиндевевший замок, кто-то затарабанил снаружи в ворота, разъярив собаку.

– Эй, кому силушку девать некуда?! – громко крикнул Кислов-старший с крыльца.

– Хозяин! – позвали от ворот. – Придержи кобеля, милиция!

– В чем дело?! – снова строго крикнул Кислов.

– Убери псину, а то пристрелим! Открывай, дело срочное!

Иван Яковлевич запер пса на щеколду в сарайчике и поплелся отпирать калитку в воротах.

Тут же во двор ввалились милицейские во главе с напыщенным Басманниковым.

– Имеется дело! – важно повторил Басманников. – Но-ка, где твой оглоед?

– Спят оне, – встревоженно ответила Гликерия Федоровна. – Мы их спящих замкнули и на рынок подались.

– И во скока это было? – строго воспросил Басманников.

– Так, поди… Иван, во сколь мы на рынок пошли?

– Еще восьми не было.

– Вы мне тут не финтите! Давай пацанов сюда! – грозно прикрикнул Басманников.

Все вошли в дом.

Басманников лично прошел в комнату, присев, пошарил взглядом под кроватями.

– Вставай! – гаркнул во все легкие.

Федор и Илья ошалело закрутили головами, еле оторвавшись от подушек.

– Быстро! Подъем! – снова скомандовал Басманников. – Что, субчики-голубчики, приплыли? Где товар?

– Какой товар? – вмешался, заходя в комнату Кислов-старший. – Что вы снова выдумали? Не дает вам парнишка покоя!

– Именно так! – усмехнулся Басманников. – Ну-ка, пацан, рассказывай, с кем китайскую лавку бомбил?

Позади охнула Гликерия Федоровна. Растерянно посмотрел на сына Кислов-старший.

Федора как подбросило:

– Жизни от вас, фараоны проклятые, нету! Никакой лавки я у ходей не бомбил!

– А это мы скоро узнаем, – сощурился Басманников. – Краснов! Приступай к обыску!

Однако обыск ничего не дал. Кисловы жили небогато, поэтому вся процедура поисков краденого закончилась быстро.

Когда Басманников отпустил понятых, приглашенных и напуганных своими обязанностями соседей Кисловых, он нахмурился – результат не радовал. К тому же и Кислов-старший, и его Гликерия, а также понятая Александра Прокопьевна Молчанова показывали, что парни были дома. Молчанова как раз заходила к Гликерии за ситом, когда они с Иваном Яковлевичем собирались на базар.

Но Федора и Илью все-таки повели в участок.