Крах империи (Курс неизвестной истории)

Русский человек вполне определенно был своим в любой из этих стран. Известнейший деятель эмиграции первой волны, В. Д. Поремский хорошо помнил детство, проведенное в Ченстохове. Сын офицера, часть которого стояла в этом священном городе, он постоянно играл с польскими ребятишками и хорошо знал польский язык. Но все равно Польша оставалась особой страной и была особым полугосударством.

Точно так же, по особой конституции и с учетом мнения выборных лиц, должна была управляться и Польша… Но Польша оказалась неблагодарной и «бунташной». После очередной смуты 1831 года, которую в России называли мятежом, а в самой Польше — войной, ее свободы и права самоуправления урезались.

Как ни парадоксально, но польский народ ухитрялся жить не только по тем законам, которые предписывали ему власти. Дело доходило чуть ли не до организации своего рода подпольного польского государства… По крайней мере, поддерживались отношения между людьми, которые позволяли очень быстро организовать государственные структуры. Поляки и организовывали их в 1812 году, в 1813, в 1863… Разные поколения поляков восставали и неизменно оказывались в состоянии организоваться. То, что финны имели легально, по разрешению начальства империи, поляки получали против воли властей и в постоянной мечте восстановить свое государство.

Очень показательны картины из картинной галереи в Кракове… По крайней мере, три полотна признанных мастеров и классиков живописи написаны на одну и ту же тему, — как видно, исключительно важную: «Прусский герцог приносит клятву вассальной верности польскому королю».

Великолепна картина Матейко «Четверка»… Но ведь только слепой не поймет, что написана она, как откровенный ответ на русскую «Тройку» («а у нас вот четверка!»).

Еще интереснее «Сибиряки», сибиряками в Польше называли ссыльных и каторжан из Сибири. у поляков было свое представление и о том, кому следует учиться в университетах и на каком языке. Правительство Российской империи еще в 1808 году открыло университет в Варшаве… и закрыло его в 1832 году, после восстания–войны.

В 1862 году университет открыли было, под названием Главная школа. В 1869 году Главную школу снова закрыли и завели в Варшаве университет .. но с преподаванием на русском языке (тут имеет смысл напомнить: в Кракове, в Австрийской империи, преподавали на польском языке). Полякам же почему–то казалось, что учиться можно и по–польски …

В Российской империи девушки не получали высшего образования. В 1878 году в Петербурге открылись Высшие женские курсы, прозванные в народе Бестужевскими — по имени популярного профессора русской истории Н. К Бестужева–Рюмина, их основателя и первого директора. Но эти курсы вовсе не были университетом, они даже не были приравнены к высшему учебному заведению. Правительство не финансировало Бестужевские курсы, а окончив их, девушки могли преподавать в средних классах женской гимназии и в младших классах мужской. Но уже в старшие классы женской гимназии путь бестужевкам был прочно закрыт, — не говоря о таких ужасах, как занятия наукой, преподавание студентам или серьезная работа самостоятельного специалиста.

Ну, а в Польше думали иначе и стали создавать подпольные университеты. Собирается молодежь на вечеринку — а это студенты пришли послушать лектора. Профессор прочитал лекции, ответил на вопросы и уехал. А завтра молодежь опять собирается, только у кого–нибудь другого, и в роли пожилого родственника выступает другой профессор подпольного университета… Так и учились, так и сдавали экзамены.

Само существование польских подпольных университетов в России до сих пор стараются не вспоминать — не самая это светлая страница в нашей истории. Официально этой страницы как бы и не было, и о судьбе знаменитой Марии Склодовской–Кюри пишется: «В 1883 окончила с золотой медалью гимназию в Варшаве, после чего давала частные уроки. В 1891 году поступила в Парижский ун–т. В 1895, окончив его, вышла замуж за П. Кюри …» [76, с. 512].

Справочник в очередной раз лжет… говоря мягче, не договаривает. Между 1883 и 1891 годами Мария Склодовская как раз училась в подпольном университете.

Боюсь, что у кого–то из читателей может возникать раздражение всякий раз, когда я называю Россию отстающей от государств Запада. Очень уж это болезненная, неприятная для нашего национального сознания тема. Так вот, судьба Марии Склодовской — прекрасная иллюстрация к этой, может быть, и неудобной теме. Вот она, отсталость во всей красе — полное отсутствие женского образования. В одно и то же время в Париже девушке можно учиться вполне легально; в Варшаве — только нелегально, а в России вообще нельзя. Никак.

Давать названия запрету учиться на родном языке не буду. Пусть читатель сам назовет эту систему так, как она заслуживает. Если он считает, что все в порядке, назвать ее следует мудрой, и что эта мера помогает сближаться народам — ладно! Пусть будет по–твоему, дорогой читатель. Лишь бы тебе было хорошо.

СТРАНЫ МУСУЛЬМАНСКОГО МИРА