Крах конного блицкрига. Кавалерия в Первой мировой войне

Таким образом, русская конница должна была преодолевать оборону германской пехоты (ландштурма и ландвера, так как полевые корпуса не использовались противником вне общевойскового боя), усиленную искусственными препятствиями. Иными словами, русские кавалеристы вынужденно выступили в роли ездящей пехоты, так как бой велся ими в пешем строю. Первый же выстрел немца из-за закрытия вел к спешиванию части передовых подразделений и медленному пешему наступлению на препятствие. В это время вся прочая конная масса ждала, чем кончится дело. Между тем продолжительный стрелковый бой чрезвычайно невыгоден для кавалерии как подвижной силы высокоманевренного типа. Так что нельзя давать врагу возможности втянуть себя в пешую перестрелку. Однако русские командиры, как нарочно, втягивали конницу в затяжные пешие бои, вынуждая кавалерию бездействовать как средство маневра и давления на неприятельские фланги. В первом же бою русской кавалерии (1-я кавалерийская дивизия) у Маркграбова в Восточной Пруссии 1 августа на практике было выявлено «неумение вести наступательный бой спешенной кавалерией и непонимание того, чем он отличается от такого же боя пехоты»[244].

Первым существенным препятствием на пути русского вторжения должна была стать укрепленная линия рек Ангерап и Инстер, находившаяся немного в глубине немецкой территории — примерно в пятидесяти верстах от границы. Перед войной русский Генеральный штаб сообщал: «Данные о реке Ангерапе, в связи с нахождением на ее правом фланге сильно укрепленной группы Мазурских озер, дают основание заключить, что немцы, по всей вероятности, в полной мере используют те затруднения, которые эта река и главным образом ее долина представят нашему наступлению. Во всяком случае, река Ангерап явится очень серьезным препятствием для нашей кавалерии в случае ее попытки проникнуть в район сосредоточения германской армии в обход с севера Мазурской озерной линии»[245]. Тем не менее все вышло не так. Действия командира германского 1-го армейского корпуса вынудили 8-ю германскую армию принять бой восточнее этой линии. В сражениях при Сталлупенене и Гумбиннене немцы потерпели поражение и оставили эту линию без боя.

4 августа, практически сразу же после перехода государственной границы, русский 3-й армейский корпус ген. Н.А. Епанчина столкнулся с германским 1-м армейским корпусом ген. Г. фон Франсуа. Это немецкое соединение комплектовалось из местных уроженцев, и потому и личный состав, и комкор-1 горели желанием немедленно вступить в бой. Ожесточенный бой протекал с переменным успехом, но подход остальных армейских корпусов 1-й армии — 4-го и 20-го — вынудил немцев отступить. В свою очередь, командующий 8-й германской армией ген. М. фон Притвиц унд Гаффрон также стал выдвигать всю армию вперед, навстречу наступавшим русским, оставляя укрепленную линию рек Ангерап — Инстер в своем тылу.

Что же делала в период Сталлупененского сражения русская кавалерия, которая, по идее, должна была идти впереди армии и нести в том числе и разведывательные функции? А ничего не делала! Появившись на поле боя, конница бездействовала, предоставляя пехоте вести свой собственный бой. Генерал Франсуа вел сражение, нисколько не опасаясь за свой тыл и не боясь быть отрезанным, — русская кавалерия пассивно осталась в стороне от сражения. Напомним, что командарм-1 сам являлся кавалеристом, а потому, узнав о подробностях боя под Сталлупененом, ген. П.К. Ренненкампф не смог сдержать своего негодования действиями конного отряда ген. Г. Хана Нахичеванского. Телеграмма командарма-1 Хану от 6 августа гласила: «Деятельность вашего конного отряда в бою 4 августа крайне неудовлетворительна. Пехота вела упорный, тяжелый бой, конница обязана была помочь появлением не только на фланге, но и в тылу неприятеля, не считаясь с числом верст, — это привело бы к меньшим потерям у нас и к тяжелому поражению неприятеля. В будущем приказываю быть более энергичным, подвижным, помнить, что у вас сорок восемь орудий, которые направлением в тыл неприятеля принесут громадное поражение»[246].

В свою очередь, через два дня в первое сражение вступила и конная группа ген. Г. Хана Нахичеванского. Причем Хан Нахичеванский позволил втянуть свой корпус (а четыре кавалерийские дивизии — это даже и не корпус, а чуть ли не Конная армия) в отдельный бой с немецкой пехотой. Иными словами, оставшись в стороне от общевойскового сражения под Сталлупененом, начальник стратегической конницы провел свой собственный бой, причем провел его самым что ни на есть бездарным образом, тяжело сказавшимся на последующих действиях всей 1-й армии. Это сражение протекало в районе двух немецких местечек Краупишкен — Каушена и велось с немецкой стороны всего лишь одной германской 2-й ландверной бригадой.