Крах конного блицкрига. Кавалерия в Первой мировой войне

Безусловно, потери среди командиров, как правило, ниже, нежели среди рядового состава. Однако соотношение один к семи и впрямь является «бессмысленным и преступным». Можно привести в качестве примера неудачный бой 4-й пехотной дивизии ген. Н.М. Комарова (6-й армейский корпус ген. А.А. Благовещенского) 13 августа 1914 года с частями германских 17-го армейского и 1-го резервного корпусов севернее Бишофсбурга. На 73 выбывших из строя офицеров пришлось 5283 нижних чина. Соотношение: один к семидесяти двум. Это и есть экономия офицерского корпуса, и без того весьма невеликого.

Также и общеармейские итоги этого боя стали для русских самыми плачевными. Вечером 6-го числа, после окончания боя, ген. Г. Хан Нахичеванский решил дать своему отряду отдых весь следующий день. Для этого он не только не закрепил за собой занятую территорию, что позволяло обеспечить правый фланг подходившей к Инстеру 1-й армии, но — отступил назад! В итоге немецкие ландверисты вновь закрепились на восточном берегу Инстера, а командарм-8 ген. М. фон Притвиц унд Гаффрон развернул здесь левый фланг своей армии в составе 1-го армейского корпуса, 1-й кавалерийской дивизии и кенигсбергского ландвера. Для прикрытия фланга своей армии Хан оставил кавалерийскую бригаду генерала Орановского (12 эскадронов при 8 пулеметах) — брата начальника штаба Северо-Западного фронта. Подчиненный оказался достойным своего начальника — эта бригада, не предупредив соседа — 20-й армейский корпус, ранним утром следующего дня отошла в тыл на тридцать километров и расположилась на отдых в деревне Шиленен.

На следующий день, 7 августа, произошло сражение под Гумбинненом, где столкнулись главные силы 8-й германской армии (три корпуса, кавдивизия и отдельные ландверные бригады) с 1-й русской армией (три армейских корпуса). Весь период боя русская конница находилась в тылу и бездействовала. Бездействие русской конницы в Гумбинненском сражении позволило германской 1-й кавалерийской дивизии ворваться в тылы русского 20-го армейского корпуса. А ведь комкор-20 ген. В.В. Смирнов был уверен, что его открытый правый фланг обеспечивается конницей — той самой кавбригадой генерала Орановского.

Немцы смяли 28-ю пехотную дивизию из состава 20-го армейского корпуса и прорвались в русский тыл. Порыв врага был остановлен самоотверженными действиями русских артиллеристов, стрелявших в упор картечью. Вслед за уже прорвавшейся 1-й кавалерийской дивизией шла немецкая пехота. Судьба сражения повисла на волоске (в этот момент германский центр был разгромлен 3-м армейским корпусом, но успех немцев на фланге мог свести на нет победоносную работу русской 27-й пехотной дивизии ген. А.-К. М. Адариди). В этот момент один из офицеров Генерального штаба, прикомандированный к коннице, не участвовавшей в сражении, вывел на оголенный фланг русского оборонительного фронта Павлоградский гусарский полк с двумя конными батареями. Артиллерийский огонь приостановил германский натиск и позволил пехотным командирам привести свои войска в порядок. Противник был отбит, а вкупе с успехом русских в центре вечером стал отступать в глубь Восточной Пруссии. Именно это сражение вынудило германское Верховное Командование растеряться, переоценить свой успех во Франции и перебросить на Восток два корпуса из ударного правого крыла в Бельгии, что решило исход битвы на Марне, а значит, и всей войны.

Таким образом, действия русской стратегической кавалерии в крупном сражении, судьбоносном сражении, не только не способствовали достижению победы, но даже едва не послужили причиной поражения. Генерал Орановский был отстранен командармом-1 от своего поста, а сместить Хана Нахичеванского не позволила Ставка Верховного Главнокомандования. То есть бездарно проведенный бой у Каушена имел последствием бездействие кавалерии под Гумбинненом. Хан должен был не бить в лоб по позициям немцев, а обойти Каушен и выйти противнику в тыл. Ведь напомним, что потери кавалерии составили четыреста человек при штатной численности в двенадцать тысяч сабель. Разве это повод для бездействия?

Одной только угрозой тылам немецкого левого крыла ген. Г. Хан Нахичеванский мог сковать немецкую инициативу и оттянуть на себя часть сил врага в Гумбинненском бою. Кавалерия должна была прикрыть правый фланг 1-й армии, но вместо этого даже отошла назад, совершенно оголив его. В результате армейская кавалерия 1-й армии ни разу в ходе Восточно-Прусской наступательной операции не приняла участия в общевойсковом бою всей армии. Особенности русской конной тактики в Восточной Пруссии описал участник войны: «…русские начальники действуют прямо в лоб неприятелю, маневрирование почти отсутствует, особенно в более ранних боях, бои ведутся почти исключительно в пешем строю, причем при наступлении и завязывается упорный и тягучий стрелковый бой. Действий резерва не видно, и дело сводится к равномерному действию по всему фронту без настойчивости в достижении поставленной себе цели; успех, когда он был, не используется, преследования нет»[251].