Крах операции «Тени Ямато»

Ровно в назначенное время со своим неизменным саквояжем в квартире Матильды Шварц появился штурмбаннфюрер Якоб Нейман. Кроме служебных бумаг незначительной важности в нем находились еще небольшая пачка сахара и коробка шоколадных конфет. Едва захлопнулась входная дверь, как Якоб Нейман, он же Льюис Рейнольдс — агент У-151 британской службы Интеллидженс сервис — задал свой, давно беспокоящий его вопрос:

— Что случилось, Ингрид?

— Не торопись, Льюис, погоди. Я в самом деле сейчас сварю кофе, и мы с тобой помозгуем кое над чем… — как-то загадочно сказала Ингрид.

Заинтриговав Льюиса еще больше, она пошла на кухню и занялась приготовлением напитка. Тем временем, и ожидании Ингрид, Льюис Рейнольдс вынул из портфеля сладости и положил их на стол. С принесенных на подносе чашечек горячий кофе дохнул приятным ароматом, а фрау Шварц, она же Ингрид Менсфильд, радистка, числящаяся в том же ведомстве, что и Льюис, под номером В-237, бросив передник на диван, подсела к столу.

— Сейчас я сделаю пару глотков и расскажу тебе обо всем… Я, понимаешь ли, была вчера вечером на квартире у Мари Теклы Вайхельт — личной секретарши нашего обожаемого фюрера…

— Постой, Ингрид! Каким чертом тебя туда занесло? Это же для нас очень опасно!

— Ты ничего не смыслишь в женских делах, Льюис. Когда такая персона, как личная секретарша фюрера, решает за что-то отблагодарить друзей и зовет их к себе на вечеринку, ей очень нужна помощь таких искусных поварих и официанток, как фрау Матильда Шварц… Успокойся. Даю тебе честное слово, я в дом к ней не напрашивалась, но ведь и не могла же я отказаться… если просит сама фрейлейн Мари Текла Вайхельт!..

Ингрид Менсфилд со всеми подробностями рассказала Льюису обо всем, что произошло вчера на квартире Вайхельт.

Льюис пил кофе и при этом внимательно слушал, смотря в глаза Ингрид. Его взгляд говорил, что с ее стороны объяснение во всем должно быть доскональным и предельно правдивым, ибо малейшая неточность или недооценка тончайшего, на первый взгляд ничтожного нюанса может иметь непредсказуемые и самые неожиданные последствия.

Ингрид еще раз слово в слово пересказала разговоры гостей за столом, особое внимание уделив реплике Гитлера какому-то высокопоставленному фашистскому чиновнику, секретаршей у которого работает некая Лотта, чью фамилию Вайхельт не произнесла.

— Вот и все, — сказала Ингрид. — А теперь давай решим, какую пользу можно извлечь из этой, может быть, даже зряшной фразы для его величества английского короля Георга VI.

— Тут и думать нечего! Тут нужно действовать, и немедленно. Сейчас я подготовлю шифровку, и тебе придется ее передать сегодня же… Мне неизвестно, Ингрид, что они там предпримут, зато я знаю отлично, что, если мы задержимся с этой информацией, которую, не дай бог, кто-нибудь из наших вот-вот продублирует, нас не погладят по головке. Тебе-то что! Все беды падут на меня. За дело! — Льюис, отодвинув чашечку с недопитым кофе, вынул из портфеля блокнот и тут же не медля начал сочинять текст шифрограммы.

Опытнейший английский разведчик, в свое время, еще задолго до начала войны, работавший в главной «конторе» близ Лондона, агент У-151 взял себе за правило никогда не передоверять шифровку донесений, безразлично в какую сторону, даже самому надежному радисту. Эту работу он всегда делал сам и почему-то был уверен, что с ним никогда и ничего сверхнеожиданного не может произойти.

Каково бы ни было расписание на любой день, неделю или месяц, Льюис использовал для своих передач и приема шифровок самое неудобное для всех сторон время, когда смыкаются глаза от усталости на любом посту, то есть от половины четвертого до половины пятого по местному времени. Такова была его договоренность с руководством, которую обе стороны выполняли в точности.

Причем, согласно все той же договоренности, в передаче на одном диапазоне одновременно могло передаваться не более двухсот знаков и тут же радист обязан был переходить на запасную волну другого диапазона. Если уложиться в положенные сроки не удавалось, продолжение передачи переносилось, при наличии подходящего расписания, на другие диапазоны следующих суток или на время очередного выхода в эфир.

Пока что такой порядок оправдывал себя и Рейнольдс не собирался его нарушать. Таким образом, не без веских к тому оснований он считал, что запеленговать его рацию кому-либо, если твердо придерживаться установленной системы, всегда сложно.

Провозившись с шифровальными блокнотами еще с полчаса, Рейнольдс наконец положил перед Ингрид текст послания в английский центр исследований военной информации, в соответствующий отдел и сектор Интеллидженс сервис.

В переводе с шифра, в котором Ингрид совершенно не разбиралась, текст послания выглядел следующим образом.

«Сектор Европа зпт Джентльмену