Крах плана Шлиффена. 1914 г.

Сам городок Гумбиннен, заблаговременно покинутый жителями, мало того, что подвергался обстрелам во время сражения, так еще и был совершенно разгромлен русскими войсками. Идя вслед за отступающими немцами и не встречая нигде мирных жителей, бежавших в глубь Германии, русские солдаты громили покинутые дома. Очевидцы отмечали, что эти своеобразные «погромы» вызывались не какими-либо мародерскими намерениями, а исключительно целью уничтожения имущества богатого врага, напавшего на бедного соседа. Русским крестьянам было непонятно, почему так хорошо (сравнительно с русскими) жившие немцы первыми напали на Россию, выступив в роли агрессора. Побывавшая в Гумбиннене вскоре после сражения двоюродная сестра императора Николая II, работавшая в госпитале Красного Креста, вспоминала, что практически все дома были внутри разбиты, а имущество – разломано. На столах стояла брошенная бежавшими немцами еда, людей в городе не было; «но еще более ужасной была мертвая тишина, нависшая над городом»[91].

По итогам русского наступления, местность закреплялась за победителями. Второочередной 227-й пехотный Епифанский полк был назначен в распоряжение начальника этапно-хозяйственного отдела штаба армии генерал-майора Г.Д. Янова «для занятия гарнизонами городов и местечек занятой части Восточной Пруссии»[92]. Командир полка полковник В.И. Поклевский-Козелл отправил 2-й батальон занять Инстербург, а 1-й батальон – Гумбиннен, Гольдап и Сталлюпенен[93]. Командиры батальонов назначались комендантами этих городков, в районе которых неделю-полторы назад полыхали ожесточенные сражения.

Как это часто бывает на войне, кто-то не мог удержаться и от мародерства. Задержанное цензурой письмо из Епифанского полка говорит, что ротный командир роты, охранявшей Гольдап, конфисковывал в тылу разные вещи и распродавал – сигары, вино, ликеры и разную мелочь. Воспринималось же такое этим офицером не как мародерство, а реквизиция: «Когда это сделают солдаты, их за это расстреливают, ну а офицеру все сходит с рук. И эти-то люди наши начальники! Солдаты пока иронизируют по поводу офицерского мародерства, но я убежден, что это со временем превратится в тяжелую трагедию для офицеров». Подытоживая, автор письма сообщал, что подает рапорт о переводе на передовую, чтобы не видеть подобного безобразия[94].

Командарм-1 первоначально даже и не поверил в собственную победу. Известно, что Ренненкампф был готов возобновить сражение на следующий день, либо отступить, так как потери в 20-м армейском корпусе были велики, а войска уже расстреляли львиную долю своих носимых боеприпасов. Только 28-я пехотная дивизия потеряла 104 офицера, до 7 тыс. солдат, 23 пулемета, 8 орудий и 163 лошади. Тылы отстали, и пополнения запасов патронов и снарядов можно было ожидать по истечении только двух суток. Кстати говоря, именно поэтому генерал Ренненкампф не сразу донес об итогах Гумбинненского сражения в штаб Северо-Западного фронта (прежде он сообщил о своей небесспорной победе в Ставку).

Только получив благодарность за гумбинненскую победу от великого князя Николая Николаевича, Ренненкампф 10 августа в шифротелеграмме сообщил, что Верховный главнокомандующий особенно благодарит 28-ю дивизию. Сам Ренненкампф считал, что благодарность заслужил только 109-й Волжский пехотный полк, до конца дравшийся вместе с 4-й батареей. В то же время начдив Н.А. Лашкевич вместе с командирами прочих – Камского, Донецкого и Уральского полков ушли в Вержболово. Реннекампф указал, что «командиров полков приказал устранить, причем сказал что это лишь на первый раз… ходатайствую не передавать дивизии особой благодарности Его Высочества, пока полки дивизии кровью своей не искупят позора их полковых командиров»[95].

И именно поэтому войска 1-й армии не были брошены в преследование, так как штаб 1-й армии опасался, что противник опомнится и возобновит бой, имея уже больше шансов на успех. О победе под Гумбинненом командование 1-й армии догадалось лишь на следующий день, когда выяснилось, что немцы отошли и продолжают отступление, а в тылу информацию получили еще позже. Император Николай II только 10 августа записал в своем дневнике: «Получил от Николаши радостную весть об удачном окончании двухдневных боев нашей 1-й армии против двух с половиной прусских корпусов, отступивших на запад»[96].

Германская 8-я армия. Перегрупировка