Крах под Москвой

На протяжении утра 7 октября температура воздуха поднялась, снегопад прекратился, и к полудню над русскими землями снова засияло солнце. Полтора миллиона германских солдат[68] под командованием фон Бока потянулись из своих наскоро построенных укрытий, из завязших в грязи машин и из занятых теплых русских жилищ. Они начали счищать грязь с себя и со своей техники, чистить винтовки, пистолеты-пулеметы, пулеметы и орудия и молиться, чтобы погода оставалась хорошей.

После полудня на борту своего специального «Юнкерса» в ставку фон Бока прибыл фон Браухич. Фон Бок доложил, что котлы у Брянска и Вязьмы уже практически запечатаны и сужены и что самый главный приз в этой войне уже виден на горизонте. В своих поздравлениях фон Браухич был щедр и красноречив. Он между прочим заметил: «В этот раз все будет по-другому. В этот раз вы не будете стеснены в ведении операции, как это было под Минском и Смоленском… В этот раз, герр фон Бок, у вас будет полная свобода в продвижении вперед…»

Фон Бок отреагировал скептически.

«Что ж, надеюсь» – таким был его лаконичный ответ³⁰.

К утру 8 октября земля высохла настолько, чтобы по ней могла двигаться техника. Еще 6 октября 17-я танковая дивизия Гудериана ворвалась в Брянск с востока со стороны Карачева. Его 4-я танковая дивизия устремилась в сторону Тулы, но натолкнулась на жесткое сопротивление и была вынуждена отойти на свою первоначальную позицию под Мценском (немцы в ходе тяжелых боев застряли здесь надолго и смогли продолжить наступление на Тулу только 23 октября). Фон Бок связался с Гудерианом и высказался по поводу старой проблемы, безопасности правого фланга. Тот резко возразил, утверждая, что ситуация у него полностью под контролем и что он следует приказам командования группы армий «Центр». Говоря о захвате Брянска с востока, Гудериан не упустил возможности проявить сарказм и презрение по поводу ведения операции группой армий «Центр». «А в каком направлении находится Москва?» – спросил он³¹.

На севере танки Гёппнера и Райнхардта захватили Вязьму. Германские танки двинулись в восточном направлении, ошеломляя обороняющихся русских солдат. Но и под Брянском, и под Вязьмой русские ожесточенно сражались за удержание своих путей отступления[69]. Потери были большими с обеих сторон. Фон Бок разослал телеграммы своим командующим армиями, приказывая им энергично и быстро заняться зачисткой двух котлов и усилить наступательные действия на Москву. Он попросил фон Клюге определить время захвата Бородино и Можайска. Стремлением фон Бока было добиться падения Бородино, места великой победы[70] Наполеона в 1812 году, одновременно с победами в Брянске и Вязьме. Бородино было в 110 км от Москвы. Фон Клюге ответил, что с должной поддержкой бронетехники и авиации он смог бы захватить этот исторический населенный пункт в течение недели³². (На Бородинском поле бои шли в течение 4 дней, немцы потеряли до 10 тысяч солдат и десятки танков, только 18 октября был оставлен Можайск.)

Поздно вечером 8 октября из Верховного главнокомандования вермахта в группу армий «Центр» пришла телеграмма, подписанная Адольфом Гитлером. В ней фюрер приказывал фон Боку бросить в наступление 3-ю и 4-ю танковые группы, чтобы их силами окружить Москву максимально быстро с северо-запада. Далее, как приказывал Гитлер, фон Бок должен был дополнительно использовать 19-ю танковую дивизию и пехотный полк Grossdeutschland («Великая Германия»[71]), чтобы предотвратить прорыв противника из Брянского котла. Тон телеграммы Гитлера был полон нетерпения и раздражения. Больше между строк, чем открытым текстом, он показывал свое неудовлетворение достижениями фон Бока и намекал, что последний, возможно, подвержен слишком большому количеству предосторожностей³³.

Как и случалось ранее в этой кампании, фон Бок был разозлен и сбит с толку. «Кто же, в конце концов, управляет этой войной?» – спрашивал он себя. Исходя из своих профессиональных убеждений и из своего продолжительного презрения к командующим в высшем руководстве, «полководцам из кресел», фон Бок заключил, что виноват не Гитлер, глава государства, а ужасно некомпетентные штабные генералы в окружении фюрера, которые не справлялись с тем, чтобы доносить до него информацию о настоящем развитии событий³⁴.

Похоже, фон Боку и в голову не приходило, что подчиненный ему старший офицер мог, в обход его, обращаться непосредственно к высшему руководству.

Через несколько минут по телеграфу был отправлен ответ Гитлеру: