Крах под Москвой

По возвращении в Полтаву Бок занялся приготовлениями к наступлению в Крыму. 28 апреля он инспектировал Крым и Керченский полуостров, где его принял фельдмаршал Эрих фон Манштейн, командующий 11-й армией, штаб которой располагался в Симферополе. Бок посетил несколько подчиненных организаций в 11-й армии, включая 30-й пехотный корпус, где он с радостью увиделся со своим давним другом и бывшим начальником штаба генералом фон Зальмутом. Он также посетил 8-й авиакорпус, которым командовал фон Рихтгофен (позже, в июле, назначенный командующим 4-м воздушным флотом)¹⁹.

Тогда Бок в первый и единственный раз увидел Крым, но он был очень впечатлен красотой ландшафта. «Много миль мы ехали через величественные горы и по прекрасному безмятежному крымскому побережью. Трудно смириться с тем, что на фоне этой естественной красоты будет разворачиваться страшная, суровая война», – заметил он позже²⁰. Тем не менее во внутренней части Крыма уже находилось огромное количество немецкой тяжелой артиллерии, которая направлялась к Севастополю, напомнил себе фон Бок: война в самом разгаре. Вместе с фельдмаршалом Манштейном, Рихтгофеном, Зальмутом и другими генералами он направился к переднему наблюдательному пункту, откуда был хорошо виден Севастополь, одна из первых целей большого летнего наступления 1942 года. С помощью мощной оптики фон Бок легко различил огромные плакаты на немецком и русском языках, которые русские установили перед укреплениями, защищавшими исторический город, базу флота. Надписи гласили: «Подходите, фашистские собаки! Мы ждем!» Фон Бок мрачно заметил, что несколько хорошо наведенных 600-миллиметровых снарядов, выпущенных из мортиры «Карл», быстро уничтожат оскорбительные надписи²¹.

Фон Бок по телефону доложил о своих наблюдениях Гитлеру. Фюрер очень хотел знать, начнется ли наступление в Крыму 8 мая, как и планировалось. Фельдмаршал заверил его, что так и будет, однако снова пожаловался Гитлеру о своих несчастьях с транспортом. «Партизаны сильно усложняют управление железными дорогами, мы силимся сохранить хоть какое-то подобие пунктуальности отправления составов, – заявил он. – Случаи саботажа значительно участились». Гитлер отмахнулся от жалоб фон Бока, сказав, что всех партизан следует немедленно расстреливать²².

8 мая, как и планировалось, войска фон Бока (11-я армия Манштейна) начали наступление в Крыму. В течение 12 дней (до 19 мая включительно) они снова захватили Керченский полуостров и решительно разбили здесь силы русских. Стремительный захват полуострова и его главного города, Керчи, по всей видимости, и составил тот элемент неожиданности, на который так надеялся фон Бок. Русские явно не ожидали усиленного штурма Севастополя и приняли недостаточные меры предосторожности – если вообще приняли[102]. В результате 11-я армия Манштейна, поддержанная румынскими дивизиями, быстро прижала русских к морю. К 18 мая в результате наступления на Керченский полуостров было захвачено более 149 тысяч пленных, 1100 орудий и прочая военная техника. Фон Бок с радостью доложил Гитлеру, что потери немцев составили лишь 7 тысяч человек[103] ²³.

А 18 мая началась операция «Фридерикус». Ей предшествовало начавшееся 12 мая наступление советских войск на Харьков с юга, с выступа, и с востока. Еще более расширившийся выступ фронта оказался уязвимым для удара немцев под его основание. Вследствие чего советские войска были окружены, вырвалось только 22 тысячи. В результате Харьковского сражения 12–29 мая безвозвратные потери советских войск составили 170 958 человек, санитарные 106 232 человека. Потери немцев, по их утверждениям, составили 30 тысяч, румын 3 тысячи.

20 мая Бок издал приказ о том, что датой штурма Севастополя назначается 3 июня. Он распорядился вести артиллерийский обстрел и воздушную бомбардировку пять дней, а 8 июня бросить вперед пехоту и танки.

1 июня Гитлер вылетел в Полтаву, чтобы встретиться с фон Боком. «Учитывая тот факт, что фюреру пришлось встать в 4 утра, чтобы совершить перелет и успеть вернуться в тот же день, я нашел его в непривычно прекрасном настроении», – заметил фон Бок²⁴.

Возможно, одной из причин отличного настроения Гитлера было то, что русские признали поражение в Керчи прежде, чем немцы возвестили о своей победе. Гитлер истолковал этот факт как свидетельство того, что русские стоят на грани полного краха и признанием своих потерь они надеются воззвать к помощи Запада, пока еще не стало слишком поздно.

«Но мы позаботимся об этом! – заявил Гитлер, в раздражении топая ногой и хлопая себя по бедру. – Если только англичане и американцы попробуют высадиться на Кавказе, мы и их загоним в Сибирь! Они много болтали об установлении второго фронта на Западе, но сомневаюсь, что они окажутся настолько глупы, чтобы действительно это сделать!»