Крах СССР

Но в то время выступления «прогрессивных» экономистов в среде интеллигенции встречались с энтузиазмом. Их поддержка была шумной и демонстративной и сильно воздействовала на массовое сознание. Писатель В. Лакшин, тогда главный редактор журнала «Иностранная литература», пишет об этой поддержке как о важном и редкостном явлении культуры: «Вторая сторона [первая сторона этого необычного состояния — «журнальный бум». — С.К.-М.] состояла в поразительном успехе экономистов. На заре перестройки читали ученых-социологов, аграрников и т. п., начиная со Шмелева, Лисичкина, Селюнина и т. д… Была иллюзия, что ученые не ошибутся и не соврут, потому что экономика — точная наука, подобно математике. Экономисты были популярны, как эстрадные «звезды», как Валерий Леонтьев или Алла Пугачева. Помню, как Н. Шмелева приветствовал на читательской конференции зал: чуть ли не вставали, засыпали цветами» [92].

Кого засыпали цветами советские интеллигенты? Номенклатурных экономистов, которые до этого были несостоятельны в своей миссии изучения и объяснения народного хозяйства своей страны! Когда эта несостоятельность стала очевидной и опасной, они вместе с коррумпированной частью номенклатуры приступили к. разрушению национальной экономики и, пренебрегая своей обязанностью предупредить общество о грядущих последствиях, повели себя как соблазнители и обманщики. Ведь уже в середине 90-х годов XX в., когда в реформе была достигнута желанная необратимость, они с откровенным глумлением говорили, что всегда знали, к каким бедственным последствиям приведет эта реформа.

В январе 1994 г. у видных авторов доктрины реформы Институт социологии РАН взял интервью о том, как они представляли замену плановой экономики на рыночную, Академик А. Аганбегян сказал так: «Думаю, что замена одной системы другой по содержанию своему предполагает коренную ломку. Конечно, понятие «коренной ломки» очень относительно. Если речь идет о том, будут ли людей убивать, то можно обойтись без того, чтобы людей убивали. Конечно, переход от одной системы к другой очень болезнен для людей, и надо прямо сказать, что рыночная система — это очень жестокая система по отношению к человеку. Система с очень многими негативными процессами. Рыночной системе свойственна инфляция, рыночной системе обязательно свойственна безработица. Наш образ жизни коренным образом изменится, Во-первых, в нашу жизнь войдет безработица, в нашу жизнь войдет дифференциация богатых и бедНых и прочее».

Все это он знал, но об этом не предупредил в 1989 г., когда завлекал нас в рынок. Кстати, и в интервью обманывает: людей именно убила эта «коренная ломка», и очень многих.

Наблюдалась поразительная вещь: ни один из ведущих экономистов СССР никогда не сказал, что советское хозяйство может быть переделано в рыночное хозяйство западного типа. Никто никогда и не утверждал, что в России можно построить экономическую систему западного типа. Ситуация аномальная: заявления по важнейшему для народа вопросу строились на предположении, которого никто не решался явно высказать, Никто не заявил, что на рельсах нынешнего курса возникнет дееспособное хозяйство, достаточное, чтобы гарантировать выживание России как целостной страны и народа. Сколько ни изучаешь сегодня документов и выступлений, никто четко не заявляет, что он, академик такой-то, уверен, что курс реформ выведет нас на безопасный уровень без срыва к катастрофе. А вот предупреждений об очень высоком риске прийти к катастрофе было достаточно.

Доктрина реформ противоречила знанию, накопленному даже в рамках либерализма! В 1991 г. к М.С. Горбачеву обрати^-лась с «Открытым письмом» группа из 30 американских экономистов (включая трех лауреатов Нобелевской премии по экономике — Ф. Модильяни, Дж. Тобина и Р. Солоу; еще один, У. Викри, стал нобелевским лауреатом в 1995 г.). Они предупреждали, что для успеха реформ надо сохранить землю и другие природные ресурсы в общественной собственности. Виднейшие западные экономисты видели разрушительный характер доктрины российских реформ и пытались предотвратить тяжелые последствия. Однако на их письмо просто не обратили внимания.

Вот как характеризовала суть перестройки академик Т.И. Заславская: «Перестройка — это изменение типа траектории, по которой движется. общество… При таком понимании завершением перестройки будет выход общества на качественно новую, более эффективную траекторию и начало движения по ней, для чего потребуется не более 10–15 лет… Необходимость принципиального изменения траектории развития общества означает, что прежняя была ложной» [61].

Здесь сказано, что население и страну ждет не улучшение каких-то сторон жизни, а смена самого типа жизнеустройства, т. е. всех сторон общественного и личного бытия. Речь идет даже не о том, чтобы с перекрестка пойти «другой дорогой», а о том, чтобы сменить тип траектории. Что это означает? В чем оказалась ложной «прежняя траектория»? В какой момент Россия пошла по ложному пути?