Крах Украинской державы

Они считали, что если я не буду в состоянии лично занять казенное здание (министерство какое-нибудь), если государственный банк не будет взят моими приверженцами, мое дело будет проиграно. Я приказал собрать все, что осталось у меня, и захватить во чтобы то ни стало участок на Липках, где помещалось военное министерство, министерство внутренних дел и государственный банк. Приблизительно часа в два ночи это было сделано.

Узнавши о взятии министерства внутренних дел, занимавшего бывший дом генерал-губернатора, я решил немедленно переехать туда. Помню, что переезд из дома Безаков на Институтскую улицу представлял довольно смешное зрелище. Я ехал в автомобиле, снабженный одеялом и подушкой (мои вещи где-то затерялись). В этот же автомобиль насела масса народу. Мы смеялись, находя, что торжественный въезд нового правительства не представляет величественного зрелища.

Через пять минут я входил в дом, где провел восемь мучительных месяцев. Охраны у меня почти не было, человек 10–15, все остальные были высланы подкрепить действующие отряды. Я так устал, что лег в какой-то комнате и заснул. Через час Зеленевский меня разбудил, докладывая, что местами наши отряды на Банковской улице оттеснены и что уже вблизи от дома нашего идет перестрелка, что оставаться опасно, так как нас могут захватить. Я ни за что не хотел уйти из этого дома, считая, что это было бы признаком неудачи, и ответил Зеленевскому, что пусть он примет какие хочет меры, мне безразлично какие, но из дома я не уйду, и запрещаю меня будить. Я заснул.

Что там дальше происходило, я не знаю доподлинно. Припоминаю, что Василий Устимович собрал несколько офицеров и арестовал караул у банка, чем остановил попытки дальнейшего движения сторонников Рады. В других частях наши противники сдавались.

Утром я встал часов в 9, оделся, вышел в столовую и не верил своим глазам!.. Был уже полный штат людей. Чайный стол прекрасно накрыт. Ко мне подошел полковник Богданович и доложил, что все готово, и не имею ли я приказаний по хозяйственной части. Оказывается, что за ночь все должности по гетманскому дому уже были распределены деятелями переворота, а начальнику штаба пришлось впоследствии лишь запросить меня, утверждаю ли я эти назначения.

Залы были битком набиты народом всевозможных депутаций. Просители, журналисты, генералы и офицеры ждали моего появления.

Так начался первый день моего Гетманства.

Создание Украинской державы

Жизнь моя установилась сравнительно просто: с первого дня я попросил, чтобы совет министров заседал в Гетманском Доме, и это давало мне возможность постоянно бывать на заседаниях, а министрам, желавшим видеть меня по какому-нибудь делу, приходить ко мне запросто.

Обыкновенно вставал я поздно, так как ложился не ранее двух-трех, а то и четырех часов ночи из-за заседаний в совете, или работы над прочитыванием различных спешных докладов, присылаемых министрами. Ко мне приходили часов в девять, когда я еще был в спальне, или Палтов, или начальник штаба, или же комендант для каких-нибудь спешных вопросов. Затем я шел к себе в кабинет, и уже беспрерывно шли доклады министров и других лиц, которых мне нужно было видеть. В час был завтрак, и немедленно после него снова же я шел к себе в кабинет. В 8 часов обед, и тотчас после обеда я отправлялся в совет или же принимал у себя всевозможных лиц. В промежутках же приходилось составлять еще всевозможные черновики для распоряжений, приказов и т. п.

В первое время я так много работал, что в течение нескольких педель положительно не выходил из кабинета, покидая его лишь для того, чтобы наскоро пообедать или же перейти на ночь в спальню. Причем, еще лежа в кровати, я брал себе на прочтение какой-нибудь легкий доклад. Когда после этого мне пришлось куда-то поехать и очутиться на свежем воздухе, у меня закружилась голова и заболели глаза от яркого весеннего света.

Я себя постоянно упрекал в том, что так жить нельзя, что необходимо иметь хоть несколько часов в сутки, свободных для отдыха и прогулки, но в первое время это было положительно невозможно: всякий доклад, всякий прием имел спешное и важное значение, я ничего не мог отложить или как-нибудь скомкать. Это было большим несчастьем, так как не давало мне времени на появление среди публики, что, скучно или нет, но необходимо всякому человеку, занимающему такое ответственное положение.

В правительственном аппарате, где все еще ново, где люди не спелись, я являлся чем-то вроде связывающего цемента, и приходилось поэтому со всеми видеться лично и тратить время на смазывание государственной машины. Чрезвычайно трудно было наладить порядок среди ближайшей моей свиты. Считая это дело второстепенным, я откладывал все это изо дня на день, пока несколько мелких скандалов не указали мне, что и этим делом необходимо лично заняться. Хотя, скажу откровенно, в этом отношении я до конца Гетманства не успел установить тот порядок, который считал необходимым. Просто не было времени.

* * *