Все это наслаивалось на очередные неудачи на фронте. Немцы уже заняли Ригу. Ударные отряды не могли удерживать ситуацию под контролем. Разагитированные солдаты все чаще отказывались повиноваться офицерам. Месяцы абсолютной вакханалии не прошли даром. Нужно было принимать экстренные меры. И тут сказалось, что Корнилов был военным, а не политиком. Никакой внятной программы действий, включающей, например, экономический блок вопросов, у генерала на тот момент не было. То, что обычно приводят как «Программу Корнилова», – более поздний документ. Составлен он был уже в Быховской тюрьме, где оказались лидеры военного выступления. И являлся он продуктом коллективного творчества, а вовсе не сводом мыслей одного только Лавра Георгиевича. К примеру, видным соавтором был генерал Деникин. Он, собственно, эту программу потом совершенно справедливо охарактеризовал как восполнение пробела.
Каков же был план действий Корнилова в августе 1917 года? Введение смертной казни на фронте. Согласимся: в тех условиях в этом была необходимость. Сильная власть посредством переформатирования правительства. Сложно, но в принципе можно. Отставка самого Керенского, совмещение должностей министра-председателя и Верховного главнокомандующего, и как закономерный итог – единоличная диктатура. Тут уже был бы целый воз всевозможных трудностей, тем паче, что сам Корнилов, склоняясь к диктатуре как к единственно возможному пути преодоления Россией жесточайшего политического кризиса, хотел сделать это в рамках легитимного перехода власти. Иначе говоря, генерал входил в жесткое противоречие с действительностью.
Корнилов мыслил категориями, которые в тот момент уже не были панацеей. Он искренне считал, что если иметь условные три армии (фронт, крепкий тыл и мощный железнодорожный транспорт), ситуация начнет стабилизироваться. Проблема заключалась лишь в том, что подобный механизм мог помочь в 1916 году, а для августа 1917 года нужны были более глубокие решения. Но Корнилов не был политиком. Невозможно даже сказать, каких взглядов он придерживался. Любовь к Родине – это прекрасно, но совершенно недостаточно для политической деятельности. А диктатура, хоть и военная, – это уже чистая политика. В ней Корнилов проиграл. Вместе с ним проиграла тогда и вся историческая Россия. Был упущен последний шанс избежать прихода к власти радикальных революционеров. За это потомки имеют полное моральное право сказать отдельное спасибо господину Керенскому.
Керенский в принципе согласен с предложениями, но просит генерала отложить их обсуждение в правительстве. А уже на следующий день выдержки из доклада Корнилова оказываются в распоряжении газеты «Известия». И начинается откровенная травля генерала. Тут старались все: и либералы, и умеренные революционеры, и, разумеется, большевики.
Корнилов решает начать действовать. Больше терпеть уже невозможно. Тем более что прорыв немцев под Ригой в перспективе создавал угрозу Петрограду. Керенский это понимал. Он решил дать генералу больше власти и даже объявил столицу на военном положении. К городу начали стягиваться воинские части – понятно, с каким настроением. И тут на арену, раскланиваясь перед публикой во все стороны, выходит Борис Савинков, легендарный лидер боевой организации партии социалистов-революционеров. Вы только вдумайтесь в этот дуэт руководителей России в тот исторический период: Керенский и Савинков. Большей насмешки над русской государственностью и не придумаешь.
Бывший организатор убийств Плеве и члена августейшей фамилии исполняет фантастический кульбит и становится правее Корнилова. Он соглашается с необходимостью ввести смертную казнь и немедленно начать аресты большевиков. Он целиком и полностью за диктатуру, хотя еще совсем недавно был ярым противником оной. Чтобы воздействовать на Керенского, Савинков совершает театральный поступок – подает в отставку. Она не принимается. Напротив, он получает благословение главы правительства отправляться к Корнилову и находить с ним судьбоносный консенсус.