Крах Великой империи. Загадочная история самой крупной геополитической катастрофы

Вернемся к утверждению философа Степуна, что Керенский все делал правильно. Я не буду мелочным, не стану напоминать, что во времена Временного правительства он был начальником Политического управления Военного министерства. Дело в другом. В чем суть политики Керенского, если говорить совсем уже упрощенно? Балансировать между левыми и правыми, не порывая при этом ни с теми, ни с другими, и бесконечно призывать к единству и сплочению всех. Ладно, это дело вкуса. Нравится Керенскому уворачиваться от каждой струйки дождя – его полное право. Подавай в отставку и занимайся этим сколько твоей душе угодно. Но ведь ты – глава правительства. И страна твоя воюет. От тебя требуются вполне определенные вещи. А ты вместо этого своей деятельностью вызываешь у половины населения как минимум раздражение. Стоит ли удивляться эпитетам «неврастеник-актер», «шут» и «хвастунишка», которыми награждали Керенского его современники. И поступали так вовсе не только большевики. Ровно потому, что, уделяя большую часть своего времени бесконечным политическим интригам, Александр Федорович пустил на самотек экономику страны, не сумев создать даже слабого подобия государственных институтов. Россия при нем быстро и уверенно шла вразнос.

Взять хотя бы историю с денежной реформой. Многие, вероятно, сразу вспомнят про знаменитые «керенки». Это уже финал, цена которого – эмиссия. Небольшая – всего лишь 6412,4 миллиона рублей. Солидно поработали господа министры. А они тут ни при чем, скажет мне экономически подкованный читатель. Тяжелое наследие царского режима. В результате долгой войны рост цен начал опережать объем денежной массы, и потому начала разваливаться товарно-денежная система. Какой может быть выход? Только печатать новые купюры. Что Временное правительство и сделало. Но получилось не очень хорошо, к сожалению.

Под этой лукавой формулировкой обычно скрывается сущий пустяк. Новые банкноты были формально номинированы в золотых рублях, однако не имели реального золотого обеспечения. То есть ничем реально не подкреплялись. Несет за это персональную ответственность Керенский как глава правительства? Безусловно. Это благодаря его правильным, по мнению философа Степуна, действиям российский рубль превратился в ничем не обеспеченную и никому не нужную бумажку. Эти дензнаки можно было напечатать в любой типографии и в любом количестве. Что, разумеется, и происходило на всей территории страны. Не нужна дорогая бумага. И водяные знаки не нужны. Использовалась бумага для этикеток. Благодаря кипучей деятельности Керенского российский рубль выпускался неразрезанными листами. Купюры потом отрезались по мере надобности. А зачастую и этого не требовалось: расплачивались прямо рулонами рублей.

Но Керенский был занят другим. В это очень сложно поверить, но он разрабатывал новый кодекс поведения министров во время заседания правительства. В частности, внимательно следил, чтобы не было фамильярных обращений друг к другу. Обязательно по имени-отчеству и непременно указывать «господин министр такой-то». Кроме этого, министрам запрещалось самовольно покидать зал заседаний правительства. Следовало сначала поставить в известность Керенского. Если этого не происходило, глава правительства громко спрашивал: «Господин министр, позвольте узнать основания вашего ухода?»

Вдумайтесь в поведение этого великого ума, который все делает правильно. Страна ведет войну, экономика рушится, эмиссия принимает запредельные объемы. Это Керенского не беспокоит, сон не омрачает, аппетит не портит. Главное, чтобы господа министры правильно здоровались друг с другом. От этого и победы на фронте начнутся безостановочные, и экономика невиданными темпами вперед рванет, а эмиссии и след простынет. Словно и не было ее. Главное ведь – не покидать заседание правительства, не поставив в известность Александра Федоровича.

Представим себе следующую ситуацию. Зима 1918 года. Ленин проводит заседание правительства. Все наркомы в сборе. Сначала сам вождь что-то скажет по текущей ситуации. Потом Глебова-Авилова послушает. Милютину слово даст. Шляпникову возможность выступить предоставит. А там и вечно занятый Троцкий освободится ненадолго от важных дел по организации Красной армии и начнет говорить. А Ленин его прерывать будет. Не так вы, дорогой товарищ Троцкий, к уважаемому Николаю Павловичу обращаетесь. По-другому нужно, по-революционному. Скажите заново, пожалуйста, и впредь так больше никогда не делайте. Мы же с вами в правительстве заседаем, а не шампанское пьем на бенефисе балерины Кшесинской.