Крамаджен

«Случилось то, что должно было случиться. Теперь это не имеет значения. Ничья жизнь уже больше не имеет никакого значения, даже моя».

* * *

Дождь не утихал, а лишь набирал силу. Стремительное приближение лета здесь, в луговинах Церхега, чувствовалось лишь только по его силе. Зима выдалось не очень богатой на осадки, и теперь небу словно бы не терпелось восполнить этот пробел, во что бы то ни стало отыгравшись только что начавшейся весной. Лайнем не мог припомнить, чтобы она начиналась здесь подобным образом. Только что ушедшие снег и холод практически сразу сменились грязью и обильной влагой.

Отведенная для отдыха Лайнему и Велжи комната, была тесной, две ее трети занимала одна лишь кровать. Сейчас здесь было темно и душно, но Лайнем так и не решился открыть окно. Он сидел в сумраке комнаты на краю низкой кровати наклонившись вперед. Его огромный рост и худощавая, нескладная фигура заставляли почти всегда чуть ссутулиться. Лицо Лайнема уже покрывали глубокие морщины, от которых едва заметный светлый шрам, перечерчивающий наискосок его лицо от правой стороны лба до левого уголка рта, становился не так заметен. Его прямые светлые волосы и кожа все еще блестели от пота, и амулет церкви Единства — золотое кольцо с десятью лучами, висящее у него на шее, ярко отблескивало на тусклом свету из окна. Чуть ниже светила-Каны висели и другие символы: маленький череп, размером с ноготь большого пальца, и меч длинной в пару сантиметров — знаки Собирателя, которого Лайнем считал своим покровителем. Прямо перед ним располагалось окно второго этажа, и Лайнем смотрел, как в темноте ночи, разгоняемой лишь редкими фонарями небольшого поселения на окраине Клейбэма, где они остановились на ночлег, мельтешит и стучит в стекло пелена дождя. В этой тьме ничего нельзя было разлить, и капли дождя оживали, обретали сами себя в этом мраке лишь у самой земли, когда они пролетали мимо фонарных огней. Только здесь они стремительно вспыхивали, словно короткие золотые нити, чтобы спустя мгновение прекратить свое существование и исчезнуть в общем потоке воды и грязи. Лайнем слушал, как дождь шумит наверху о крышу маленького отеля, в котором остановился он и его спутники, пытаясь все же прогнать все мысли из головы и провалиться в тяжелый сон до самого утра.

Он так и не смог уснуть.

Воспоминания и мысли будущем не давали Лайнему покоя не смотря на усталость после дальнего перехода в такую поганую погоду по бездорожью, и даже после того, как Лайнем и Велжи бурно отметили завершение их импровизированного похода и остановку на ночлег. Лайнем повернул голову, покосившись на силуэт женщины под тонкой простыней, уже крепко спящей. Велжи не требовалось много, она всегда быстро уставала и дальняя дорога, немного вина за ужином и короткое, но бурное совокупление быстро вымотали ее и на этот раз. Лайнему оставалось лишь позавидовать ей. Он был бы только рад устать настолько, чтобы крепко и безмятежно забыться сном.

Лайнем мог понять, отчего в этот вечер ему не спится, и почему воспоминания дают о себе знать именно сегодня. Через четыре дня в жизни Лайнема и его последователей будет переломный момент и Лайнем с нетерпением ждал его.

Когда-то давно он был обычным солдатом армии большого и агрессивного государства. Он пошел на службу в крепость города Роймит сразу же после того как закончил свое обучение в приютской школе и достигнув совершеннолетия. Армия не дала ему ничего кроме тупой злобы и умения убивать, а так же крепкой веры лишь в одного бога — Собирателя душ. Эти факторы и стали определяющими его дальнейшую жизнь. Лайнем, совершив свое первое убийство, понял, что его ничего так не привлекает, как лишение жизни других людей. Ему казалось, будто тень Собирателя неотступно следует за ним, чтобы он мог без усилий передавать этому богу смерти души тех, кого он убивает. Он навсегда запомнил свою первую жертву — высокого и крепко сбитого мужчину, который приглядывал за Лайнемом в приюте. Когда-то он совершил то, что Лайнем запомнил на всю жизнь — именно тогда, вместе со жгучим стыдом и болью в нем проснулось первое, ни с чем ни сравнимое желание отомстить. Даже самые темные детские чувства всегда сильнее тех, которые позже испытывает взрослый. Но Лайнем даже спустя почти десять лет после того, как он покинул стены сиротского приюта, был полон этого первозданного чувства ненависти.

Он так и не понял, что с ним случилось в тот вечер. Лайнем не понимал, что же в нем сломалось, что сломало всю его жизнь. Он выследил, подкараулил и убил своего насильника, когда тот возвращался к себе домой. Лайнем совершил это поздним вечером, во время отгула, сказав друзьям-сослуживцам, что намеревается пойти в кабак и позже перебраться в бордель. Он дважды ударил ножом полноватого человека — в сердце и в печень — и после этого Лайнем бежал прочь. Поняв, что натворил, он покинул Роймит этой же ночью. Лайнем понимал, что теперь его жизнь навсегда изменится, и что судьба предоставляла ему более мягкий выбор, и что он только что сам выбрал свой трудный и тернистый путь.