Когда дочь была маленькой, Иван Николаевич ее почти не писал. Ему почему-то не давались изображения детей и подростков. В 70-е годы он редко работал и над женскими портретами, зато в 80-х годах создал Крамской целую галерею прекрасных женских образов. Начало ей положил портрет жены 1879 года.
С полотна смотрит женщина, жизнь которой была полна забот и печалей. У рта залегли горькие складки, стал строже взгляд умных глаз, но по-прежнему отражают они внутреннюю энергию, сильный волевой характер. Спокойная, сдержанная цветовая гамма соответствует всему облику Софьи Николаевны. Критик Стасов специально остановил внимание публики на этой удачной работе Крамского. В отчете о 7-й передвижной выставке, на которой художник показал полотно, Стасов написал: «Портрет представляет даму средних лет… Лицо, шея, руки… написаны с изумительным совершенством; черный бархат и кружева на груди, черепаховая гребенка в волосах - все это великолепно. Но что и всего этого великолепней, это спокойное и простое выражение лица, глядящие, живые глаза». Как же было художнику не достигнуть совершенства в портрете женщины, с которой столько лет делил горе и радость!
И все же самый сильный женский образ, писанный во многом с Софьи Николаевны, создал художник в 1884 году. То был не портрет, а картина. Называется она «Неутешное горе». Разные события подтолкнули Крамского к созданию этого полотна. Ему предшествовало множество набросков и этюдов.
Дважды пережил Иван Николаевич смерть своих маленьких сыновей. Сам был безутешен. Но ничто не могло сравниться с горем матери. Она не замечала никого в те дни. Часами сидела неподвижно, вспоминая своих мальчиков, смешные их словечки, улыбку. Сначала одного, затем другого оторвала она от себя, обливаясь слезами. Потом и слез не стало, все в ней словно окаменело. Сколько раз с мукой смотрел Иван Николаевич в те дни на жену, не в силах облегчить ее безмерных страданий. Горе матери, потерявшей ребенка, - неутешное горе. Символом его стала для художника сама фигура скорбящей женщины. Наверно, тогда-то он и задумал написать свою картину.
Но был и другой повод. В том же году, когда Крамской сделал портрет жены, он создал еще рисунок «Встреча войск». Незадолго перед тем окончилась русско-турецкая война. И вот войска возвращаются домой. Дети с любопытством взирают на них с балкона. А перед дверью на балкон, в кресле, рыдает женщина, их мать, муж которой погиб на этой войне. Дети увлечены увиденным, они еще не понимают, что стали сиротами. Но горе вдовы огромно.
«Вдова» - такую картину хотел написать Иван Николаевич, глубоко переживавший военные события. Но «Вдова» не была написана. Из этого замысла и из личных переживаний, связанных с потерей сыновей, родилось постепенно «Неутешное горе». Невосполнимость утраты, безысходность отчаяния, словом, внутреннее состояние несчастной женщины - вот что волновало художника.
Крамской долго работал над композицией. В одном из вариантов картины он запечатлел женщину, опустившуюся на пол у катафалка, на котором стоит гроб. Графический набросок изображает женщину, стоящую у двери. Она в изнеможении схватилась за портьеру, собирая последние силы, чтобы не упасть. А вот женщина опустилась на стул. На следующем наброске она опирается о спинку кресла. Много вариантов перебрал художник. Остановился же на самом, казалось бы, простом. Женщина в черном стоит посреди комнаты, около цветов, приготовленных к похоронам. Все очень строго. Никакой излишней аффектации, то есть нарочито скорбных поз и жестов. Она лишь поднесла платок к губам и неподвижно застыла. Вся - воплощение горя. В слабом, рассеянном свете четко выделяется ее лицо, особенно глаза, пролившие столько слез, что больше, кажется, и не осталось.
- Я искренне сочувствовал материнскому горю, - говорил художник, - я искал долго чистой формы и остановился, наконец, на этой.
Более совершенного, более трагического выражения горя, пожалуй, невозможно было найти.
Работая над «Неутешным горем», Крамской одновременно писал еще одну картину - «Неизвестная», которую закончил на год раньше, в 1883-м. Это полотно совсем иного плана.
Молодая, роскошно одетая женщина едет в коляске по Невскому проспекту. Сбоку остается Аничков дворец, покрытый снегом. Перспектива улицы тонет в морозной дымке. На фоне светлого зимнего неба четко смотрится гордо откинутая голова молодой красивой дамы. Спокойно, холодно взирает незнакомка на окружающих. Ее горделивая осанка подчеркивает некоторую надменность и высокомерие.