Крапивник (СИ)

— Призывать крапиву в огромных количествах, — коротко объяснил мне учитель, расстёгивая кофту.

— Да, да, крапива будет корнями драть землю. Но я не понимаю, почему весь город в таком предвкушении?

— Тут мало других развлечений.

— А в этом что весёлого?

Мужчины переглянулись.

— Завтра сама увидишь, — заверил меня Аслан. — А пока я жду оплату.

Эдмунд сложил свитер в сумку и передал другу заранее отсчитанные деньги.

Рассчитавшись, мы с учителем вышли из ателье. Эд быстро зашагал к лесу. Что меня раздражало в Трое-Городе, так это то, что между тремя посёлками, лишь условно сросшимися в один город, приходилось минут пять топать по лесной дороге. Почему лишние деревья не вырубят и не застроят площадь чем-нибудь полезным, мне было решительно не ясно. Могли бы здесь поставить что-нибудь такое, чтоб развивать в городке промышленность. Или ту же больницу, чтобы не бегать каждый раз через лес за Эдом.

— Ты можешь идти помедленнее? — окликнула я учителя.

— Да, конечно, — он притормозил. — Кстати, нам нужно будет ещё сходить за продуктами. Приготовить на ужин что-нибудь праздничное. И на уроки сегодня времени, скорее всего, не останется.

Я натянуто улыбнулась. С одной стороны хорошо — можно отдохнуть, но с другой… даже обидно. Какой-то непонятный праздничный ужин ему важнее, чем мои уроки. Чем его обычная еда не устраивает?

— Ты сейчас серьёзно про занятия?

— Абсолютно.

— И мы точно не сможем выделить время?

— А на чём ты хочешь сэкономить пару часов? — усмехнулся Эд. — Мне вот не на чем.

— А если всё же останется время? Мы что-нибудь поделаем?

— Ну, да.

— Что?

— Потом что-нибудь придумаем, — учитель пинком, отправил в полёт шишку. — И завтра, кстати, раз будет праздник, тоже ничего не успеем. Если захочешь, почитаешь что-нибудь сама. Мы и так программу первого курса давно перегнали.

М-да… Это почти то же самое, что пытаться достучаться до учителя за работой — ему абсолютно всё равно на всё, что его окружает. Только сейчас вместо бумаг и книг у него в голове поле с крапивой и какой-то праздник. Что в нём такого особого?

— Надо замариновать мясо. И прикинуть, что будем готовить. Чего ты хочешь?

— Салат из салата, — буркнула я, не обращая внимания на тавтологию.

— Этот тот, где листья салата, сыр и курица? Сейчас покупать свежую зелень дорого, — констатировал Эд. — Может, мне в этом году поставить дома пару ящиков и самому растить?

— У тебя и так полно лишних вещей. Не загромождай дом.

— О том и речь. Два ящика пристрою, — немного помолчав, Эдмунд задал ещё вопрос. — На обратном пути зайдём к вдове Стоун, не против?

— Думаешь, ей могло полегчать? — с сомнением вскинула. — Или напомним заказать гроб?

— Просто проверим, не окочурилась ли старушка.

Через некоторое время мы вошли в городок. Вместе с учителем я часто ходила сюда к его пациентам.

Почти на границе леса стоял амбар и было огорожено пространство, выровненное лошадиными копытами.

Чуть не прыгая от восторга, Эд поспешил к домику рядом и постучал в дверь. Через минуту к нам вышел мужчина примерно одного с учителем возраста.

— О, Крапивник, здорово. Так и знал, что ты придёшь.

Мужчины пожали руки. Бернард, обеспечивающий всех извозчиков и почту лошадьми, заприметил меня.

— И тебе привет.

— Здравствуйте.

— Пойдём, — быстро утратив ко мне интерес, мужчина закинул руку на плечо моему учителю и повёл его в амбар к лошадям. — На этот год подобрал такую, которая сама, кого хочешь напугает.

— Отлично. Она объезженная?

— Да, но молодая: дай палец — руку откусит.

Мы втроём зашли в амбар-конюшню и приблизились к одному из пары десятков стойл. В нём находилась белая с серыми ногами и носом лошадка. Не крупная, стройная.

— Знакомьтесь, Роза.

— Хорошенькая, — заметила я.

— Это только взаперти, — усмехнулся конюх.

— Я прокачусь? — Эд без тени сомнений протянул к лошади руку.

Кобыла попыталась схватить его зубами.

— Ладно, ладно, не буду тебя трогать, — Эдмунд из последних сил сдерживал восторг. — Розочка.

Бернард принёс всё необходимое, зашёл в загон и осторожно стал надевать седло и узду на недовольно фыркающую кобылу. Учитель во все глаза наблюдал за процессом.

— Ты так рад, что тебе дадут покататься на лошадке или просто любишь работать на этом празднике? — излишний восторг Эдмунда начал меня подбешивать. Я рада видеть его счастливым, но можно же не перебарщивать с воодушевлением? От работы учителя он что-то в такой экстаз не приходит, так чем этот праздник лучше?

— Я рад и тому и другому, — отозвался учитель, бросая на меня короткий взгляд. — Неудобно хвастаться, — в лице Эдмунда ни на мгновение не отразилась неловкость. — Но в академии я был одним из лучших наездников.

— А в чём ты не был лучшим? — я закатила глаза, не в силах скрывать дурное настроение.

— В пении, — на этих словах в глазах преподавателя застыло отражение давно забытого унижения. — Это было ужасный час…

Отрезвлённый неприятным воспоминанием, он секунду наблюдал за конюхом с вполне адекватным лицом, после чего, наконец, заметил мои эмоции. Впервые за всё утро.

— А ты чего такая недовольная? Плохо выспалась?