Крапивник

— Ну почему? Что именно тебя так пугает?

— Перспектива встречи.

— И что ужасное случится? Мир схлопнется?

— Я… я не могу объяснить, — с тяжёлым вздохом признала я и снова приложилась к вину. — Просто… после всего, что я наговорила…

Я без сил опустилась на табуретку.

— Тебе стыдно?

Такое высказывание почти соответствовало моим ощущениям. Я кивнула.

— Тебе стыдно, — спокойно, как детектив на допросе, продолжала подруга. — Но в глубине души ты понимаешь, что хотела бы его увидеть. Хотя бы из любопытства. Сколько килограмм набрал, есть ли жена, сколько детей.

Я закрыла лицо руками, в красках представляя семью с тремя детьми. Девушка рядом с Эдом была куда моложе и симпатичнее меня, а дети, как один, походили на него. В моём представлении Эд почти не изменился, несколько потолстел, отпустил бороду, а в висках появилась седина.

— Но боишься, потому что всё ещё любишь.

— Нет, — с этими словами я была решительно не согласна. — Я понятия не имею, как он изменился за семнадцать лет. Это, считай, другой человек, и, не исключено, что при встрече, нового человека мне захотелось бы пристрелить. Самым болезненным из плетений.

— Из ревности?

— За новый характер.

— А если он совсем не изменился?

— Ещё хуже. Я-то изменилась. Мне уже не подойдёт амбициозный подросток с шилом в одном месте.

— Как с тобой сложно… — пожаловалась Оливия и прибавила. — И, кстати, ни жены, ни детей у него нет.

— А ты откуда знаешь?

Оливия отвернулась за бутылкой и ответила не сразу.

— Иногда встречаю старых знакомых. Крапивник же не с лица земли исчез, а только из нашего поля зрения. Кое-что иногда слышно.

— И ты молчала?! — взвилась я.

— Так тебе же не интересно, — подруга сделала глоток. — Ты же видеть его не хочешь, знать о нём не желаешь… зачем тебе слушать?

— Оливия! — я злилась, но интерес брал верх над желанием ругаться. — И что ещё ты знаешь?

— Ну… — она не спешила, явно подогревая моё любопытство. — Ему частично сняли печать. Одно заклинание ему подвластно.

Я не смогла сдержать улыбку. Для Эда это много значило.

— Угадай, что это.

— Сразу сдаюсь.

— Крапива.

— Серьёзно? — я просияла. Самое любимое заклинание Эдмунда. Он в шутку называл его «лишней тысячей рук на случай, если надо будет подержать учебник… или винишко».

— А что я, врать буду? — Оливия пополнила уровень вина в стакане. — Видишь, какой со всех сторон положительный: и аптекарь, и доктор, и профессор… на все руки от скуки, короче. Пиши дочке, пусть к нему устраивается.

Улыбка стёрлась с лица. Воспоминания о последней ссоре с парнем зашевелились в сознании. Вот чего мне стоило проявить чуть больше терпения? Он ведь… не виноват, что так вышло.

— Нет. Я с ним видеться не хочу, — я отставила незаметно опустевший бокал, отпила из бутылки и припечатала. — Ни. За. Что.

…

16. Пацифика.

…

Я сидела на волнорезе, поджав ноги. Море было практически спокойным. В ином случае, я бы не решилась сидеть у воды, ведь после вчерашней дозы вина голова трещала и работала с огромным напряжением.

Рядом стояла коробочка с обедом, который совершенно не хотелось есть, и закупоренная бутылка, наполненная пивом. Мне с трудом удалось выторговать её у рабочих. Вчерашний вечер я помнила плохо. Даже не знаю, когда Оливия ушла и чем мы до этого занимались.

М-да… вино и истерия — страшное сочетание. И что я так психую из-за мелочей?

— Так, так, так, — раздался болезненно-громкий голос за спиной. — Моряк пьёт — служба идёт.

Недалеко от меня стоял начальник второй бригады огненных магов. Крупный мужчина лет сорока. Нам часто приходилось вместе отражать пиратские атаки, поэтому я вполне могла бы назвать его старым приятелем.

— Здравствуй, Освальд.

— Здравствуй. Уж от кого, а от тебя я такого не ожидал.

Он скорее посмеивался, чем злился, и это радовало.

— Ты же меня не сдашь? — с лёгкой улыбкой попросила я. — Я без пива сейчас вообще усну.

— А что так? — Освальд сел рядом.

— Да я с жёсткого похмелья.

— Вчера был хороший выходной?

— Скорее наоборот.

— Заливала значит… Что заливала?

Я призадумалась, формулируя короткую версию последних событий, но вся история сводилась к одному:

— Скажи мне, я истеричка?

Освальда вопрос озадачил. Потрепав недлинную бороду, он неуверенно ответил.

— Ну… ты эмоциональная.

— Мог просто ответить «да», — улыбнулась я. Сил на эмоции кроме иронии страдающий мозг не находил. — Не волнуйся, мы с тобой согласны.

— «Мы»?

— Ага. Муж, я и мой… назовём его первой любовью.

Я потянулась за бутылкой.

— Пиво тебе не поможет, — заметил коллега и, помявшись, вручил мне фляжку.

Сделав глоток из неё, я узнала вкус и растеклась в улыбке.

— Ай-ай-ай, и рассол мне даёт человек, который потом ругается на подчинённых за нетрезвое состояние.

Освальд усмехнулся, никак это не комментируя, и повторил вопрос:

— Так что случилось?

— А, — я отмахнулась. — Можно сказать, нагрянули воспоминания. Видишь ли, был в моей жизни… тот парень, которого я назвала первой любовью. И так сложилось, что из-за близившейся свадьбы…

— Вашей?

— Да… Очень спешил построить карьеру. Он узнал, что быстрее и проще справится с этой задачей, если получит боевой опыт.

— Поехал в горячую точку?