Крапивник

Джастин создал несколько полупрозрачных — пропускающих магию хозяина. Такие были созданы для защиты и одновременного нанесения атак, но сейчас…

— Это не подходит! Ты должен его изолировать. Нужны сплошные.

Но плетения, окружившие опасный рисунок потянулись к нему и не удалялись. Они встроились в рисунок.

Оно всё разрасталось за счёт бесконечной подпитки.

— Делай сплошное! Я не могу пошевелить их!

Крик излишне самоуверенного соперника сильно меня напугал.

Я призвала энергию, но прежде, чем собрала хотя бы одну руну, лиловая дымка потянулась в общую кучу. Возникло чувство, что энергия в источнике стремилась влиться в чужое плетение.

На трибунах началась возня.

Плетение светилось всё сильнее, я чувствовала напряжение в магической фоне.

— За нами скоро придут, — крикнула я побежала прочь от Джастина, в сторону купола — чем дальше отходила, тем меньше энергия из источника тянулась в плетение.

За спиной прогремел взрыв. Меня повалило на землю. Плетение зацепило шар-цель. Он влился в систему. От запертых студентов к нему потянулась энергия.

Сюда бежал Эдмунд. Я подскочила на ноги и быстрее, чем когда-либо в жизни, побежала к нему.

Песок расчертили тёмные полосы и слились с уже поднимающимся куполом. С глухим ударом, энергия купола уплотнилась. Он снова закрылся. Мы были заперты.

Я остановилась в полуметре от тёмно-коричневой, но пока ещё прозрачной стены купола. Эд замер с другой стороны. Он был напуган.

Вокруг поднимался гул и пыль. Как у нас, так и на их стороне.

К нам добежала мама. Она в состоянии близком к истерике, постучала рукой по куполу, но кроме тёмных отметин на коже и, очевидно, боли, ничего не заработала.

Детей эвакуировали с трибун. Учителя и взрослые маги, не стремившиеся убежать, собирались в одном месте. Преподаватели, управлявшие куполом и шаром-целью — паниковали — они тоже не могли разорвать связи.

Эдмунд держал маму за руку, чтоб она не трогала купол и что-то кричал.

— Я не слышу. Эд, я не слышу!

Учитель понял, кивнул.

Мама что-то кричала ему, вцепилась в локоть и трясла. Эдмунд не реагировал. Стоял прямо, будто и вовсе был парализован. Двигались только глаза, бегавшие из стороны в сторону, изучая каждое действующее лицо.

Прикрыв глаза, Эд потёр висок и, продемонстрировав мне большой палец в знак ободрения, побежал к другим взрослым.

Мама секунду переводила взгляд с меня на него и назад и поспешила следом. Я за ними, но по своей стороне. Из моего источника вырвалась ниточка энергии и устремилась в общую кучу. В центре которой по-прежнему стоял Джастин. Он не мог ничего сделать, даже отойти.

Эдмунд что-то кричал в огромной компании неравнодушных взрослых. Их было почти четыре десятка. Много, но учитывая, сколько людей сейчас привязаны к плетению Джастина — чем больше, тем лучше.

Эд и несколько учителей что-то кричали, но я не слышала.

Перед щитом зависло огромное белое плетение. Его создавал Эдмунд. Дополнял, переделывал, корректировал и что-то параллельно объяснял. Половину этих рун я не знала, но в условно весь рисунок делился на семь частей — по количеству направлений магии. В центре каждой части горела соответствующая руна связи с магией — обязательная для всех плетений того или иного направления.

У меня в глазах рябило, но Эд понимал, что происходит. А вот окружающие его люди, кажется не очень — смешение чар разных направлений — входит в программу академии только в формате теории. Практику нужно изучать дополнительно, и мало кто решает заниматься этим.

Я чувствовала, как таят силы — источник почти опустел. Не у меня одной — ребята взаперти и некоторые учителя выглядели не лучше, чем я.

Ноги подкашивались. Я осела на землю. Мамин взгляд в этот момент не описывался словами. Мне показалось, я слышу её крик, обращённый к Эду. Она наверняка требовала от него действий или решений, дёргая рукав рубашки.

Эдмунд взял её под руку и, поглаживая ладонь, продолжал корректировать свой огромный эскиз.

Это способ нас вытащить? Но кто будет этим управлять, простите? Если только Эд вообще понимает, что происходит, то только он может, принимая в источник чужую энергию, собрать нужный рисунок. Но он не колдует. Это физически невозможно, если только он не решит ломать печать.

Эд застыл, глядя на неподвижный рисунок. Его лицо выглядело одновременно торопливо-испуганным и абсолютно уверенным в дальнейших действиях.

Он коснулся плеча старухи-декана, возглавлявшей светлый факультет. Что-то сказал. На её лице возник ужас, но вскоре сменился суровостью с примесью обречённости. Она кивнула.

Мама и Эд подошли к куполу. Старуха принялась руководить людьми. Они делились на семь групп. По типу магии?

Эдмунд сел на песок в паре метров от меня, скрестив ноги. Мы встретились взглядами. Учитель улыбнулся. Грустно, но с присущей ему мягкостью.

Мама села за ним и обняла. Эдмунд упёр спину ей в грудь, как в любимое кресло. Поглядел на неё и тоже улыбнулся. Что-то сказал. Она улыбнулась в ответ, тоже шепнула что-то и коротко поцеловала в лоб… она плакала.

Эд будет ломать печать?